ВИКТОР ГРАЕВСКИЙ:
"Я БЫЛ МАЛЕНЬКИМ, НО ВАЖНЫМ ВИНТИКОМ
В БОЛЬШОЙ ИГРЕ"
"Я БЫЛ МАЛЕНЬКИМ, НО ВАЖНЫМ ВИНТИКОМ
В БОЛЬШОЙ ИГРЕ"
Йоси МЕЛЬМАН
…Во второй половине мая 1967 года, за считанные дни до начала Шестидневной войны, в центре Рамле, соблюдая все правила конспирации, встретились двое. Они сели в небольшой автомобиль, принадлежавший одному из них, и направились в сторону Иерусалима. Пассажир, сидевший рядом с водителем, был в темных очках. Неподалеку от кибуца Цова машина остановилась. Тот, что сидел за рулем, убедившись, что никто их здесь не видит и не слышит, взглянул на попутчика и произнес: "Исходя из имеющейся в моих руках информации, я думаю, что Израиль должен нанести упреждающий удар по Насеру". Это был журналист и диктор израильского радио Виктор Граевский, а рядом с ним сидел сотрудник советского посольства в Тель-Авиве – конечно же, сотрудник КГБ…
История жизни польского еврея Граевского, выжившего в огне Катастрофы, полна удивительных метаморфоз. Коммунист сменил марксистскую идеологию на сионизм и репатриировался в Израиль. Теперь выясняется, что он был еще и тайным агентом СССР.
Он родился в 1925 году в Кракове. Тогда его звали Виктор Шпильман. В самом начале Второй мировой вместе с семьей бежал в СССР. Семье удалось выжить. В 1946 году Виктор вернулся в Польшу, сменил фамилию, стал коммунистом, учился. В 1949 году его родители с сестрой репатриировались в Израиль. Граевский же решил остаться в Польше. Женился. Родилась дочь. Развелся. В декабре 1955 года тяжело заболевает отец. Сын, приехав навестить его, начинает терять веру в коммунистические идеалы и становится сионистом. Возвратившись домой, он вскоре принимает решение репатриироваться.
Работая журналистом в Польше, он, рискуя жизнью, сумел переправить израильским спецслужбам экземпляр секретной речи Никиты Хрущева на ХХ съезде КПСС в феврале 1956 года, где шла речь о культе личности Сталина. Об этом немало писала российская и израильская пресса, снят телефильм. Напомним, Граевский сделал это в 1956 году не за деньги, а добровольно, еще не будучи агентом израильской разведки. Но тайну, с которой мы начали сегодняшний рассказ, он хранил до нынешних дней. Теперь, когда гриф секретности снят, наступил, как говорится, момент истины.
Информация вперемешку с дезинформацией, которую Шин-Бет (ШАБАК) передавал русским через Граевского, касалась, главным образом, политики и состояния израильского общества. Она составлялась для него профессионалами, аналитиками спецслужб и армейской разведки АМАН. КГБ усиленно интересовался военным потенциалом Израиля. И хотя у Граевского не хватало опыта кадрового разведчика, он, тем не менее, действовал успешно и не нанес при этом ни малейшего ущерба Израилю, одновременно являясь в глазах советских спецслужб ценным источником информации. С Граевским работали офицеры КГБ, аккредитованные в Тель-Авиве под крышами посольства СССР и Русской православной церкви на Святой земле. Встречи происходили в Иерусалиме, Тверии, Рамле, в лесопосадках в окрестностях Иерусалима, на приемах и в ресторанах.
"Все было, как в шпионских фильмах, – вспоминает Граевский в своей книге, которая вскоре выйдет во Франции. – Тем, кто стоял за этими встречами, – а это были Рувен Мерхав и Рувен Хазак, – потом предстояло получать полный отчет о происходившем на этих встречах". Оба Рувена стали друзьями Граевского благодаря его личным человеческим качествам.
- Граевский был ценным двойным агентом, – рассказывает бывший шабаковец, а ныне бизнесмен Рувен Хазак. – Он выполнял наши указания, и я знал не более десятка таких, как он…
- Как вы оцениваете деятельность советских спецслужб в Израиле?
- В Израиле очень опасались действий советской агентуры. В целом, за исключением нескольких частных случаев, советская разведка потерпела провал – она не проникла в политические замыслы Израиля и большинства стран Запада. Это произошло потому, что разведчики тоталитарных государств, практически лишенные самостоятельности, вынуждены были действовать по команде сверху, в соответствии с желаниями представителей высших эшелонов власти, а не в соответствии с реальной обстановкой.
- Вы считаете, что в Шестидневной войне советская разведка потерпела поражение?
- Безусловно. В Москве не поняли по сути главного – степени готовности израильской армии к сражению. И это стало сильным ударом по престижу русских. Ведь они сделали все, чтобы арабы напали на Израиль. Строго говоря, потерпела крах вся ближневосточная политика СССР. Работа спецслужб – это работа с агентурой, с людьми, и куратор, разрабатывающий программу, должен быть для агента отцом-матерью, социальным работником и психологом, он должен поддерживать агента, предупреждать об опасности, не доводить до провала, стать его опорой. Он должен быть способным выслушать, понять, похвалить или вовремя отчитать. Куда сложнее, если ты имеешь дело с двойным агентом. Это, возможно, и есть самое трудное в разведке. Двойной агент всегда находится между молотом и наковальней. При этом обе стороны должны доверять ему в равной степени.
После того как Граевский передал израильским спецслужбам речь Хрущева на ХХ съезде, его жизнь оказалась в опасности. "Мы сделали все, чтобы вытащить его в Израиль", – вспоминал тогдашний глава ШАБАКа Амос Манор.
С ноября 1957 года Граевский в Израиле. Манор помог ему с жильем в Иерусалиме, с трудоустройством в МИДе (отдел стран Восточной Европы) и на радио "Коль Исраэль". Устроить на работу в МИД репатрианта из соцстраны было непросто, так как незадолго до этого там был обнаружен советский шпион Зеэв Авни, репатриировавшийся за 8 лет до того. После этого ШАБАК старался не допускать в МИД новых репатриантов.
В 1961 году Граевский ушел из МИДа, был назначен в руководство "русского" радио "Коль Исраэль", в 1965-м стал директором вещания на зарубежье – "Коль Цион ле-Голà" – и находился на этой должности вплоть до 1990 года. Ушел на пенсию в 2000 году с должности начальника отдела по связям с общественностью. Полвека в Израиле не помогли ему избавиться от тяжелого польского акцента, хотя с первых же дней жизни в стране он стал учить иврит. В гиватаимском ульпане, где он учился, осваивали иврит и несколько советских дипломатов. Граевский подружился с ними и помог им с ивритом, поскольку знал русский.
Один из них был некто Валерий Осадчий. Граевскому не было известно, что он младший офицер КГБ, хорошо знакомый ШАБАКу. Работая в МИДе, Граевский как-то столкнулся с ним в коридоре носом к носу. Он не удивился встрече - советские дипломаты были частыми гостями в министерстве иностранных дел.
- А вот он был удивлен, спросил, что я тут делаю. Я ответил, что работаю. Тогда он предложил мне посидеть за рюмочкой водки, и я согласился. Договорились встретиться через две недели в маленьком ресторанчике на улице Яффо.
- Вы опасались, что он будет вас вербовать?
- Нет, но я должен был доложить об этом наверх. Спустя час-другой я пришел к Якову Линеру, офицеру безопасности министерства, и обо всем ему рассказал. Назавтра меня вызвали к нему. Там сидели двое. Я понял, что они из контрразведки, из Шин-Бет. Они задавали мне вопросы по существу, а потом велели пойти на встречу с Осадчим и после нее пересказать им содержание нашего разговора. Вот так все и началось. Осадчий пришел один. Ели, пили водку, болтали… Ничего особенного. Условились встретиться через две недели. Потом он попросил меня о встрече у телефонной будки на улице Керен Кайемет ле-Исраэль. Я сообщил об этом в ШАБАК. Та дали "добро". И снова ресторан, и опять водка… Теперь Осадчий был более конкретен. Говорили о политике, о мире, договорились поддерживать связь, поскольку цель у наших стран одна – мир. Говорили намеками, но было ясно, что игра началась…
Было еще три встречи. На последней, как принято при вербовке, Осадчий сообщил, что уходит в отпуск, и попросил Граевского встретиться с его другом. Граевский согласился. На встречу пришел офицер КГБ Виктор Клюев, проживавший на Русском подворье в Иерусалиме и работавший под прикрытием церкви.
С того времени и до 1971 года у Граевского была сотня встреч с гэбистами. Связники менялись, он даже не помнит их имен, но хорошо помнит, что водка лилась рекой. Для Граевского сие не было проблемой, он и сейчас готов пропустить стаканчик-другой. Встречались на Русском подворье, куда приходили попы, часть которых работала на КГБ, дипломаты из советского посольства, располагавшегося в Рамат-Гане, появлялся архимандрит Ювеналий, настоятель церкви на Святой земле. На эти хлебосольные вечера Граевский часто приходил с женой Анной.
Клюев, игравший роль новичка в израильской политобстановке, просил помочь ему разобраться в партийном спектре Израиля: структура, идеология, цели и задачи. Граевский помогал. Важность такого материала и опасность для государства были невелики, а руководство Клюева должно быть довольным "источником".
- Я написал по-русски обзор о партиях, дал на проверку куратору – помню, его звали Шломо. Проверили, вычеркнули одно слово, остальное оставили. Я отдал текст Клюеву. На следующей встрече он вручил мне деньги – двести лир. Это было неплохо, так как зарплата составляла шестьсот лир… Мол, бери, тебе причитается за работу. Он только попросил дать расписку.
- Расписались?
- Разумеется. Русские должны были знать, что со мной легко работать.
- А что с деньгами?
- Передал куратору из спецслужб.
- Они следили за вашими встречами? Записывали что-то?
- Не знаю. Я за собой слежки не обнаруживал. Записывать не было нужды – я все рассказывал и получал новые инструкции.
- Каким образом вы назначали встречи с русскими связниками?
- Это было просто. На каждой встрече под конец назначали место и время будущей. Интервал – недели две. Был условный код на крайний случай – позвонить в Тель-Авиве по некоему номеру, может, куратору домой. Сделать это надо было в семь утра. Подождать, пока прозвучат два звонка, дать отбой, затем снова набрать. Только на третий раз подымут трубку.
- У вас была кличка?
- Не знаю. Они звали меня, как у них принято, пот имени-отчеству – Виктор Абрамович.
- Вы боялись?
- Нет. Выброс адреналина… И кроме того, было приятно – оле хадаш, работаю на радио, в МИДе, и вот еще такая работа.
- Не было ли сомнений и желания покончить с двойной жизнью?
- Несколько раз такое желание возникало. Жена, часто бывавшая со мной на обедах, знала о моих связях, да и дочери тоже понимали кое-что, им было уже по десять лет. У меня бывали минуты надлома. Трудно было строить обычную жизнь и жить двойной жизнью. Не раз хотел все бросить, но преодолевал себя и продолжал.
Граевскому запомнились наиболее значительные события. В середине 60-х он встретился с гэбистом на улице. Тот делал вид, что не может завести мотор. Проезжавший Граевский подошел "помочь" и незаметно передал ему стенограмму совещания Насера с советскими военачальниками. Конечно же, сделано это было с подачи израильтян для упрочения авторитета Граевского в глазах советских "хозяев", чтобы показать, что он имеет доступ к секретной информации. Когда гэбист спросил Граевского, как ему удалось это добыть, то он, как и учили в ШАБАКе, ответил: у него, мол, есть друзья и в министерстве главы правительства, то есть в спецслужбах. Другая встреча состоялась в одной из церквей Эйн-Керема с их водителем. Из окна машины было видно бензохранилище. Водитель решил, что это атомный реактор, и попросил Граевского выяснить, так ли это. Виктор сделал вывод, что водитель работает не на КГБ, а на ГРУ – советскую военную разведку. ГРУ, в отличие от КГБ, уделявшего внимание политическому шпионажу и вербовке агентуры из новых репатриантов, интересовалось конкретно ЦАХАЛом – вооружением сухопутных сил, ВМФ И ВВС, а также атомным проектом. КГБ и ГРУ в Израиле работали порознь, причем в атмосфере взаимной зависти и конкуренции.
Была еще одна встреча в церкви, теперь уже в Тверии. Гэбист передал ему 1000 долларов.
- Они спросили меня о семье, и я сказал, что у меня есть дочь в США (от первого брака. – Прим. Г.Р.). "Почему бы тебе не повидать ее?" Я объяснил, что это непросто. И он сказал: "Вот, возьмите, Виктор Абрамович, и слетайте проведайте дочь в Штатах…" Я взял деньги и дал расписку.
Граевский вспоминает, что его шеф Рувен Хазак был чуть ли не в шоке, увидев такие деньги. Это была крупная сумма.
- Я был счастлив, что КГБ финансирует Шин-Бет, – шутит он.
Но наиболее важная встреча с советской агентурой состоялась поздней весной 1967 года. 22 мая был блокирован Тиранский пролив, через который пролегал единственный путь к израильскому порту Эйлат. Война становилась просто неизбежной. Граевский получил команду от израильского куратора молниеносно связаться с советскими "хозяевами" и встретился с их представителем в районе Рамле. Они поехали в район Цова…
- Он был примерно моего возраста, папка в руках, типичный служащий. Но достаточно проницательный. Я сказал ему, что Израиль не сможет воздержаться от военных действий и не выступить против Насера. Он спросил, откуда мне это известно. Как меня учили шинбетовцы, так я и ответил. Мол, меня как радиожурналиста вызвали в министерство главы правительства, и там с нами проводил инструктаж высокопоставленный офицер ЦАХАЛа.
Это была достоверная информация, не деза. Граевский не знает точно, чем руководствовались в ШАБАКе, позволив ему донести до советской разведки правду, но, исходя из бесед с разведчиками, офицерами и исследователями этой войны, не без основания полагает, что, возможно, правительство Леви Эшколя пыталось таким образом остановить Насера и предотвратить полномасштабную войну. Расчет на то, что, получив такую информацию, Москва попытается удержать Египет, а не подталкивать его к войне, не оправдался…
Сегодня Граевскому известно несколько версий, которые могут пролить свет на политику СССР накануне Шестидневной войны. По одной из них, московское руководство КГБ просто не донесло эту информацию до Политбюро ЦК КПСС, по другой – информация была передана в Политбюро, но Насеру об этом ничего не сообщили.
В руках у Граевского – "Маарив" от 2 июня 2004 года с цитатами из книги историка Михаэля Орена "Шесть дней войны". В числе прочих, он цитирует генерала КГБ Вадима Кирпиченко, ныне историка внешней разведки, а в прошлом одного из руководителей советских спецслужб на Ближнем Востоке и в Африке: "У нас был агент в правительственных кругах Израиля, который сообщал о военных планах". В связи с этим заявлением специалисты стали предполагать, что советским агентом мог быть кто-то из тогдашних израильских министров. А Граевского занимает вопрос, не его ли подразумевает Кирпиченко, говоря о советском агенте в высших сферах Израиля.
Когда началась Шестидневная война, СССР заявил о разрыве дипотношений с еврейским государством. Незадолго до того как советские дипломаты покинули Израиль, Граевского вызвал курировавший его гэбист, весьма озабоченный сложившейся ситуацией.
- Я получил срочный вызов на встречу, – вспоминает Граевский. – Место встречи, возле кибуца, мне было уже хорошо знакомо. Он сказал мне, что я сделал для Советского Союза большое дело. "Виктор, – сказал он, – ты сообщил нам, что вы начнете войну, и твоя информация была верна. За это мы представили тебя к ордену Ленина. По понятным причинам мы не можем тебе вручить его сейчас, но сохраним его для тебя в Москве". Граевский говорит, что было бы весьма приятно получить эту награду как напоминание о тех днях. Даже сейчас…
С прекращением дипотношений между двумя странами условия для действий советских спецслужб в Израиле ухудшились, но, тем не менее, их деятельность продолжалась. Задачу выполняли теперь представители русской церковной миссии. Граевский несколько раз встречался с главой миссии, со священниками и водителем. Встречи полностью прекратились в 1971 году.
Граевский подчеркивает, что не хотел бы представать в глазах общественности двойным агентом или, того хуже, советским шпионом.
- А как бы вы в таком случае назвали свою деятельность?
- Передо мной была поставлена задача наладить связь с КГБ, и я ее выполнил. Был создан канал для продвижения дезинформации. Все это помогло нам ознакомиться с методами работы КГБ на территории Израиля – сбор информации, вербовка агентуры и т.д. Конечно, были и другие агенты, но я боролся с СССР и коммунистами сразу по трем направлениям: сперва добыл секретную речь Хрущева, затем выполнял задания израильских спецслужб и выступал на радиостанции "Коль Исраэль". Я был маленьким винтиком, но, думается, не последним в этой крупной игре…
Перевод Григория Рейхмана
Этот перевод из газеты "Аарец" вышел в газете "Новости недели" 21 сентября 2006 г. В интернете он, насколько мне известно, не публиковался, а потому широкому читателю неведом.
Увы, ныне Виктора Граевского нет с нами (он скончался в 2007 году). Да будет светла его память!
Увы, ныне Виктора Граевского нет с нами (он скончался в 2007 году). Да будет светла его память!
from Секретный портал – The Secret Portal http://feedproxy.google.com/~r/TheSecretPortal/~3/vGwNN3wGFs8/975757.html