Об Иорданской долине и 20-ти тысячах ее еврейских жителей «большая» израильская пресса обычно вспоминает в одном-единственном контексте: с началом очередного витка миротворческой лихорадки – в предвкушении нового отступления и «эвакуации поселенцев».
В мирные дни (на средиземноморском диалекте такие периоды, как нынешний, именуют «временным затишьем» или «хрупким спокойствием») многотысячная масса тружеников, превративших бесплодную пустыню в гигантское предприятие по производству отборных экспортных овощей и фруктов, остается за кадром. Информация со знаком «плюс» не способствует повышению рейтинга газет, телеканалов и интернет-сайтов. Нашим темпераментным читателям-зрителям-слушателям подавай «жареные» факты с «клубничкой» на закуску.
В угоду капризной моде предлагаю вам именно такой продукт - пережаренный! Читайте репортаж сгоревшего под коварным солнцем пустыни журналиста. Ожоги были получены в поселке Йитав в Иорданской долине, но «производственная травма» - ничто по сравнению с сенсационными фактами.
Во-первых, Йитав – особый поселок. Потому что родился дважды. В первый раз – в 1970 году, вскоре после победы Израиля в Шестидневной войне, когда первопроходцы НАХАЛа основали на освобожденных землях Иорданской долины кибуц, в название которого (Йитав) легла аббревиатура «Яд Ицхак Табенкин».
К 1989 году Йитав, подобно большинству израильских «колхозов», окончательно захирел и пришел в полный упадок: почти все кибуцники бежали в город либо обосновались в мошавах, категорически не приемлющих социалистические принципы хозяйствования.
В этот критический момент в дымке на далеком горизонте замаячила экзотичная группа утопистов. Между собой они изъяснялись на непривычном местному слуху языке. Возглавлял команду капитан ЦАХАЛа Ури Кармиэль, успевший к тому моменту не только получить в Израиле высшее образование, но и по полной программе (с участием в Первой ливанской) отслужить в отечественных военно-воздушных силах.
- Какими же судьбами вас занесло в Йитав? – спрашиваю я Ури, вышагивая с ним по улицам поселка и любуясь домами с треугольными островерхими крышами, будто сошедшими с иллюстрации к русской народной сказке.
- Детская мечта! – улыбается Кармиэль.
Самозваная еврейская автономия на Кавказе
Ури Кармиэль родился в крайне нетипичной для России семье. Его прадед Семен носил черную ермолку, не признавал свинину и отказывался работать по субботам. Андрей Андрианов, дед Ури по материнской линии, призвался в Красную армию и погиб в боях Великой Отечественной. В начале 60-х Йоэль Андрианов, дядя Ури, отправился на учебу в йешиву при Московской синагоге.
- 60-е были особым временем: хрущевская оттепель, - говорит Ури Кармиэль. - В столичную синагогу постоянно приезжали израильтяне. Восторженно рассказывали о кибуцах. Это настолько впечатлило моего дядю, что он начал подумывать о том, как бы создать такой же кибуц у нас на Кавказе.
Вскоре подвернулся удобный случай: в Закавказье из России стали прокладывать линию высоковольтной передачи.
- Участок земли, который следовало очистить от деревьев, разделили между семью колхозами, - рассказывает Ури Кармиэль. - И каждое хозяйство получило на целых семь лет огромный надел.
Йоэлю удалось мобилизовать порядка 20 семей, без колебаний записавшихся в колхоз. Принципы внутреннего устройства в окрестностях станицы Кривенковская, что в Краснодарском крае, – точь-в-точь как в израильских кибуцах: девушки трудятся наравне с парнями, от работы никто не отлынивает. Единственное отличие от советских хозяйств: коллектив в организованном порядке изучает иврит, а по субботам и еврейским праздникам никто не работает!
- В посольстве Израиля в Москве дяде подарили бело-голубой флаг, который тут же был водружен на древко: он и реял над зданием правления, - рассказывает Ури.
В далеком 1961 году никто из основателей колхоза-кибуца даже не подозревал, какой вызов бросили они советской власти, устроив на Кавказе самозваную еврейскую мини-автономию.
- В мае 1967 года посол Израиля пригласил на празднование Дня независимости в свою московскую резиденцию 13 кривенковских кибуцников, включая моего отца Якова Коднаева, - рассказывает Ури. – Всем им были выданы визы, чтобы в сентябре они с семьями выехали на постоянное жительство в Израиль. А в июне грянула Шестидневная война. До сих пор никому из советских чиновников в голову не приходило проверить, чем дышит новый «колхоз». А тут вдруг нами пристально заинтересовались… Когда в кибуц приехали агенты КГБ, они оторопели: чужой флаг, литература на иврите… На свою беду основатели кибуца фотографировали все собрания – и эти «вещественные доказательства» попали в лапы гебистов.
Весь 1968 год шли суды, - продолжает Ури Кармиэль. - Вначале основателей кибуца хотели обвинить в «измене социалистической родине», но быстро смекнули, что такой процесс вызовет на Западе резонанс и Америка поднимет шум. В конце концов, арестованным пришили разные экономические преступления. А моего дядю Йоэля, как организатора «антисоветского» сообщества, бросили в психушку. Ясное дело – псих! Разве нормальный человек жил бы открыто в Советском Союзе под израильским флагом?!
Вырваться в Израиль Йоэлю Андрианову с семьей удалось лишь в 1974 году – по той самой визе, которую ему выдали в посольстве Израиля незадолго до начала Шестидневной войны. По тем же визам – после отсидки в советских тюрьмах – поэтапно репатриировался практически весь кавказский «кибуц».
Отец Ури, Яаков Коднаев, выехать одновременно с шурином не смог: на его руках оставалась парализованная теща.
Весной 1979 года, сразу после смерти бабушки, 15-летнего Ури с родителями, четырьмя братьями (младшему, Давиду, едва исполнился месяц) и двумя сестрами вытурили из города Майкопа Краснодарского края. Власти дали Коднаевым на сборы 10 дней.
В поисках места под палящим солнцем
В Израиле вначале Йоэль, а впоследствии и Ури усиленно пытались воссоздать тот самый колхоз-кибуц, который просуществовал в свое время на Кавказе целых шесть лет. Но не тут-то было! В Кибуцном движении, куда Йоэль Андрианов обратился со своим дерзким предложением, ему ответили: «Вы опоздали лет на 40-50».
С немалыми трудностями столкнулся поначалу и офицер-резервист Ури Кармиэль. Сколоченная им группа старожилов и новых (начало 90-х) репатриантов прошла огонь, воду и медные трубы: ни агонизирующие кибуцы, ни стремительно богатеющие мошавы не желали принять сразу 30 (страшно подумать!) «русских» семей.
Единственным кибуцем, давшим Кармиэлю положительный ответ, был Йитав.
- Когда мы приехали сюда на «разведку» летом 1993 года, пришли в ужас: разруха, - вспоминает Ури. – Встретили нас торжественно: в пустыню пожаловал секретарь кибуцного движения и представитель Сохнута - а наши люди отказываются выходить из автобуса.
Среди функционеров, прикативших на встречу с чудаками-волонтерами, был Йоэль Маршак, известный деятель кибуцного движения, ныне – страстный борец с «израильской оккупацией».
- Маршак начал убеждать нас остаться: вы, мол, – надежда государства, но вы собираетесь отказаться от своего намерения возродить кибуц! – рассказывает Ури Кармиэль. - Давил он на психику сильно. Стыдил нас так, что мы сидели с поникшей головой. Вернулись мы в мошав Ашалим в Негеве, и я сказал товарищам: «Что ж, если государство столь остро в нас нуждается – поедем в Иорданскую долину». Не успели мы дать положительный ответ – грянул сентябрь 1993 года: Израиль подписал «соглашение Осло». Значит, ехать некуда: контролируемые территории вот-вот передадут арабам.
Вздохнув с облегчением, «целинники» решили проявить сознательность и написали Рабину письмо: мы, мол, не поедем в Иорданскую долину, чтобы не стать препятствием к миру. К их удивлению, Рабин прислал ответ, смысл которого сводился к следующему: «О чем вы?! Израиль никогда, ни при каких обстоятельствах не уступит палестинцам Иорданскую долину, потому что она обеспечивает безопасность всему центру страны».
- Рабин отрезал нам последний путь к отступлению: придется ехать в Йитав, - говорит Ури.
Выживание: реалити-шоу
Поначалу для новоселов доставили 10 караванов: Сохнут выделил их инициативной группе на полгода.
- Кондиционеров в караванах нет, а жара летом жуткая, воздух прогревается до температуры 50 градусов, - вспоминает Ури. – Большинство из нас с малыми детьми, но водопровод к караванам не подведен. Приходилось спускаться за водой к ручью. Вниз идти легко, а наверх – с ведрами?!
Вскоре Йоэль, младший брат Ури, привез в поселок мини-трактор. К нему прицепили тележку. Ездить за водой стало легче.
- Начало было пикантное, - говорит Ури. – Государство, видимо, решило: если мы продержимся в Йитаве год, значит, можно вкладывать средства в развитие поселка. А не выживем – значит, не судьба.
Кавказцы – крепкий народ: не сломались в психушках да в советских тюрьмах – выдержали и в пустыне проверку на прочность. Сейчас в Йитаве проживают 48 семей – порядка 200 человек. Поселок застроен сказочно красивыми домами. К услугам общины – детский сад, синагога, микве, клуб, магазин, плавательный бассейн.
Первые 25 капитальных домов обошлись владельцам (вместе с прокладкой инфраструктур) в 300 тысяч шекелей - относительно скромная ипотечная ссуда. Зато в новом жилом квартале для молодых семей (недвижимость в Израиле стремительно дорожает) строительство дома обходится уже в 400 тысяч. Впрочем, за такие деньги в «государстве Тель-Авив» не купишь даже хлипкую хибару.
- Огромную помощь в сооружении нового жилого квартала нам оказал Поселенческий отдел Всемирной сионистской организации, - говорит Ури Кармиэль. – Поддержали нас не только денежными средствами, но и участием в практическом решении повседневных проблем.
«Колхозники» Йитава выращивают на площади 700 дунамов отборные финики сорта «маджуль»; в теплицах созревают «пальчиковые» огурцы и душистый перец, а в бассейне на полянке постоянно играют свадьбы – много свадеб…
На этом жареные факты иссякают. На закуску – «клубничка».
Как кавказцы с арабами разобрались
Обосновавшись в Йитаве, Ури Кармиэль задумался над тем, на каких принципах строить свои отношения с живущими по соседству арабами.
- Через неделю после того как мы перебрались на новое место, я поехал к соседям в бедуинскую деревню Уджа, - вспоминает он. – Мне было известно, что там проживают две «хамулы»: одна – «господа», другая – «рабы».
Кармиэль нашел мухтара. Увидев незваного гостя, тот несказанно удивился: «Что привело тебя к нам?»
Ури объяснил: «Вчера, когда я ехал в Йитав, в мою машину бросили два камня. По-моему (на дворе стоял 1993-й год, только что подписаны «ословские соглашения» - Е.К.), забрасывать соседей камнями некрасиво. Давай договоримся: жить мы будем мирно. Вы будете нам помогать, а мы поможем вам, чем сможем. Я, например, хотел бы нанять у тебя в деревне строительных подрядчиков и рабочих».
Мухтар спросил: «А если кто-то из наших снова бросит камень?»
Пришлось Ури в авральном порядке вспомнить о своем происхождении.
«Пойми, - сказал он доверительно, - мы приехали в Израиль с Кавказа, а у кавказцев горячий нрав. Если кто-то нас заденет – заплатит за это очень дорого».
Мухтар напрягся.
«И все-таки... если кто-нибудь бросит камень?» - переспросил он, впрочем, менее решительным тоном.
«Тогда я приеду на культиваторе и аккуратненько срежу один ряд банановых посадок. И если подобное повторится – срежу уже два ряда, - отвечал Кармиэль. – Если же, не дай Б-г, вы кого-то раните, не спрашивай, что за этим последует. Ничего не поделаешь – такие уж у нас понятия, кавказцев не перевоспитаешь»…
На другое утро Ури, взваливший на себя обязанности офицера по безопасности ишува, сел в машину и поехал в региональный совет. Не успел вырулить на шоссе – в лобовое стекло полетел камень. Кармиэль (армейская закалка) плавно развернулся и поехал обратно в Йитав.
- В тот период на весь поселок у нас был один трактор, - вспоминает он. – Я сказал трактористу: «Собирайся».
Подъехав на тракторе к банановым посадкам бедуинов, Ури скомандовал: «Начинай, но режь не один ряд, а сразу два».
На место ЧП тут же прибежал мухтар - и обмер при виде работающего культиватора.
«Но ведь ты сказал, что если кто-то бросит камень, вы срежете всего один ряд?» - воскликнул он.
«Верно, - отвечал Кармиэль. – Второй ряд мы срезаем за вредность: и дня не прошло с момента нашей беседы, а вы уже закидываете нас камнями!»
После того, как самодеятельное реалити-шоу под названием «Преступление и наказание» было сыграно еще несколько раз, бедуины уразумели: если их рослый бородатый сосед что-то пообещал – непременно сдержит свое слово.
Впрочем, в отношениях с соседями Ури практикует политику кнута и пряника. Однажды нанял он в деревне Уджа строительного подрядчика, предложившего нереально низкую цену. Кармиэль понимал: запрошенных арабом денег не хватит даже на покупку стройматериалов и заправку автомобиля, развозящего рабочих, но промолчал.
Ближе к окончанию работ приходит к Ури подрядчик – хмурый, поникший.
«Я, - говорит, - прогораю: деньги закончились».
«Знаю», - сказал Кармиэль и… отвалил арабу сумму, в два раза превышающую ту, которую он запросил изначально.
Поощрение сработало не хуже устрашения: отношения нормализовались. Так продолжалось до начала в 2000 году интифады Аль-Акса (террористическая война, напомню, была развязана арабами в ответ на пакет широкомасштабных уступок, предложенных Арафату в Кемп-Дэвиде тогдашним израильским премьером Эхудом Бараком).
- Еду я по шоссе домой и вдруг вижу в Удже на пригорке автомобиль одного из жителей нашего поселка, - вспоминает Ури Кармиэль. – Я выскочил из машины, выхватил пистолет и стремглав бросился к тому дому, у которого стояла машина.
Стрелять Кармиэлю не пришлось. Выяснилось: сразу после того, как мальчишка-бедуин метнул камень в автомобиль одного из жителей Йитава, тот, ни секунды не мешкая, развернулся, въехал в арабскую деревню, догнал «борца за освобождение Палестины» и предупредил (но очень убедительно!): «Еще одна такая выходка – тебе конец».
- Я, конечно же, еще раз побеседовал с мухтаром, напомнив, какие мы горячие головы, - подводит черту Ури.
Интифада местного значения была задушена на корню – без привлечения боевых частей ЦАХАЛа.
Вместо послесловия: Эльханан и три богатыря
В автомастерской Йитава, расширенной ровно в два раза и благоустроенной усилиями Поселенческого отдела ВСО, знакомлюсь с братьями Ури – Йоэлем и Шимоном. Вместе они напоминают трех богатырей: рослые, мускулистые, косая сажень в плечах. Соль земли!
Йоэлю 46 лет, Шимону в конце этого года исполнится 40. В семье каждого из трех израильских богатырей – трое детей. Яир, младший сын Йоэля, служит в инженерных боевых частях ЦАХАЛа.
- Вы, наверное, самый младший из семерых детей Яакова и Сары? – спрашиваю я Шимона.
- Нет, самый младший – Давид, он тоже работает в Иорданской долине, на ферме в районе моста Алленби.
В свое время Шимон, которого я по ошибке (рост -192 см) приняла за баскетболиста, тренировался в одном «матнасе» с Ариком Зеэви, чемпионом Израиля по дзюдо.
- В те годы Шимон спокойно мог заткнуть Арика за пояс, - замечает Ури.
- С тех пор, правда, немало воды утекло, поэтому не могу точно сказать, чем закончился бы наш поединок сегодня, - смеется Шимон. - Но черный пояс у меня есть.
Сейчас Шимон работает офицером безопасности поселка Йитав. При таком «кабате» (ивритская аббревиатура от «кцин битахон») «русские» старожилы Иорданской долины могут спать спокойно.
В детском саду поселка нас встретила воспитательница с сосредоточенными белокурыми малышами. В теплице я впервые в жизни увидела, как растут органически чистые пальчиковые огурцы.
А в клубе познакомилась с 29-летним Давидом Михайловским.
Из Батуми его привезли 4-летним ребенком. И хотя Давид вырос в Израиле, по-русски он говорит без акцента.
- Как вам это удается?
- Благодаря бабушке: с ней я по сей день говорю только по-русски, - объяснил Давид, впрочем, машинально перейдя на иврит.
Ривка, жена Давида, новая репатриантка – 4 года назад приехала из Украины. Эльханану, сыну Михайловского, два с половиной года, а дочке Оделии – годик.
Даниэль Зелезник живет в Йитаве 15 лет, а до того 7 лет прокантовался в приморском Ашкелоне.
- Здесь с самого начала поселились отец и сестра, - рассказал Даниэль, - вот мы и решили объединиться: я с семьей перебрался с побережья в пустыню.
- Выходит, что Йитав – натуральный «русский» поселок в Иорданской долине?
- Нет, не совсем, - поясняет Ури Кармиэль. – 80% жителей поселка – выходцы из бывшего СССР, остальные - сабры или старожилы.
Возвращаемся на главную улицу.
- Выходи, борода! – кричит Ури, приблизившись к каменной «избе» по соседству со своим домом.
«Бородой» оказывается Пинхас Михайловский – отец Давида и дед белокурого голубоглазого Эльханана.
Перед камерой он смущается не меньше внука...
...но удар держит: терпеливо ждет, чтобы назойливая фотографиня с обожженными (солнце палит не по-детски) руками поскорее убралась на поиск «клубнички» в «государство Тель-Авив»…
from Израиль: лица и факты http://israelfacesplaces.blogspot.com/2012/05/blog-post_29.html