9 Май 2012
Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы — счастливая пора.
И вдруг — траншея, карабин, гранаты…
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы — счастливая пора.
И вдруг — траншея, карабин, гранаты…
“Лучшему танкисту Второй Мировой Иону Лазаревичу Дегену” — этот эпиграф предваряет повесть о войне московского писателя Виктора Славянина*. Благодаря этой повести мне удалось познакомиться с потрясающим человеком, знаменитым врачом, легендарным танкистом. Журнал “Наше поколение”, где напечатана повесть, переслали в Израиль. Накануне девятого мая эту повесть Ион Лазаревич получил в подарок. “Лучший танкист” — не придуманная автором эмоциональная фигура речи, не только дань уважения, Ион Деген действительно входит в когорту лучших танкистов Второй Мировой войны**.
Удивительный Человек необыкновенной судьбы… Лучший танкист, врач, хирург-ортопед с мировым именем, лечивший и спасавший многих в России и Америке, Украине и Израиле…
Ион Деген. Автор остроумных и грустных историй о Великой Отечественной войне, о послевоенной жизни в СССР, о жизни в Израиле, автор знаменитого стихотворения, которое, как рассказывал Евтушенко, восторженно декламировали и Межиров, и Слуцкий, и Винокуров (из антологии Евгения Евтушенко “Десять веков русской поэзии”):
Мой товарищ в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плач, не стони, ты не маленький.
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам ещё наступать предстоит.
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам ещё наступать предстоит.
Мне посчастливилось услышать истории о жизни Иона Лазаревича от него самого.
Как и других мальчишек, война застала Иона на пороге школьных летних каникул.
Все планы смешала война… В числе отряда добровольцев, состоявшего из вчерашних школьников, он после девятого класса попал на фронт. Прочитав книгу Иона, я узнал, что в отряд добровольцев он попал, сбежав от матери из эшелона, который вез их в эвакуацию.
В первых же боях Ион был ранен. Он называет себя везунчиком. Ему действительно везло на хороших людей. И он это чтит, как человек, не раз находившийся на той узкой грани, когда происходит мгновенная переоценка ценностей. Его, раненого, в зоне немецкой оккупации спасла украинская семья.
“…славные украинские люди скрывали меня от немцев, по эстафете на подводах, подвергаясь опасности, довезли до линии фронта и дальше, пока я не попал в полевой передвижной госпиталь.” (из книги Иона Дегена “4 года”, Израиль, 1999)
Девятнадцать дней загноившуюся рану перевязывали одним и тем же бинтом, который всё время стирали.
В Полтавском госпитале он чудом избежал ампутации. Врач колдовал над его ногой каждый день, смачивал тампон-жгут стрептоцидом и “шуровал им в ране, как в стволе винтовки шомполом”.
Потом было долгое путешествие по госпиталям, до самого Южного Урала.
Какое-то время после выписки из госпиталя Ион, ещё не окончательно оправившийся от ранения, провел в грузинском селе Шрома, где его долечивали родственники друга.
“Но шла война. Немцы снова наступали. Нога окрепла. Уже давно прошла хромота. Я просто не мог больше оставаться в тылу.” (из книги Иона Дегена “4 года”, Израиль, 1999)
Едва успев выздороветь, он снова рвался на фронт. Узнав, что на станции Нетанебе готовился к отправке бронепоезд, жарким июньским утром Ион прошел тринадцать километров пешком до своей цели.
На станции меня встретил майор Аркуша, которому я и отдал документы. Он спросил меня:- Сколько классов ты окончил ?
- Девять.
- О! Мне нужны такие грамотные люди. А обстановку на карту нанести сумеешь?
- Смогу.
Майор дал мне карту, продиктовал данные, которые я и нанес на неё без ошибок.
- Так, — сказал майор — будешь у меня адъютантом.
- Нет — ответил я. — Если бы я хотел быть адъютантом, я бы подождал, пока меня призовут в армию.
- А что ты хочешь?
- Я хочу воевать.
- А я что, не воюю?
- Простите, но за все время боев я не видел ни одного майора !..
Он рассмеялся и сказал:
- Ну хорошо, пойдешь в разведку.Так я и оказался в бронедивизионе.
…
Был снова ранен, попал в госпиталь.До исполнения 18 лет мне оставалось пять месяцев. Но о возрасте меня никто не спрашивал, ведь я уже воевал. После излечения меня направили в танковое училище в городе Чирчик, в Узбекистане.По окончании училища мне присвоили звание младшего лейтенанта и зачислили в гвардейскую танковую бригаду командиром танка. Через какое-то очень короткое время я стал командиром танкового взвода. Вместе с получением звания лейтенанта стал командиром танковой роты.
Зияет в толстой лобовой броне
Дыра. Броню прошла насквозь болванка.
Мы ко всему привыкли на войне.
И всё же возле замершего танка
Молю судьбу:
когда прикажут в бой,
Когда взлетит ракета, смерти сваха,
Не видеть даже в мыслях над собой
Из этой дырки хлещущего страха.
Дыра. Броню прошла насквозь болванка.
Мы ко всему привыкли на войне.
И всё же возле замершего танка
Молю судьбу:
когда прикажут в бой,
Когда взлетит ракета, смерти сваха,
Не видеть даже в мыслях над собой
Из этой дырки хлещущего страха.
До старшего лейтенанта не успел дослужить — был очень тяжело ранен. Это уже потом, после войны, в момент защиты моей кандидатской диссертации мне показали историю моей болезни, в которой была запись “Резюме: травмы несовместимы с жизнью. Генерал-полковник медицинской службы, академик …”Первые два осколка попали в голову…Но мне снова невероятно повезло: челюсть буквально по кусочкам собирал талантливый мальчишка, только что окончивший медицинское училище. Профессора потом удивлялись — как он это смог сделать. Я сластёна, два месяца питался только сгущенным молоком.… Ну и потом разбавлял немного водкой.Хотя в тот день, когда меня ранили, дал зарок не пить.Это было в Восточной Пруссии. В день получения приказа об атаке я выпил почти 600 грамм водки: стакан в момент получения приказа, потом мне налили стакан, когда я проходил мимо кухни и ещё один — в танке. На снарядном ящике был накрыт импровизированный стол. Помню , как наш стреляющий (другого такого, наверное, во всей Красной армии не было — он сбивал телеграфный столб из танковой пушки с расстояния в 800 метров !), любитель выпить закусить, накрыл свой стакан рукой и сказал:- Я пить не буду… Я — мусульманин. Перед смертью не пью…Все смолчали… Потому что понимали, он прав.У меня в тот момент родились стихи и я решил их записать. Полез в нагрудный карман за своим талисманом — ручкой, которую мне подарил пленный штурмбанфюрер. Ее на месте не оказалось…3 пули в правую руку… 4 пули — в левую руку. Одна из пуль разбила часы, которые я хотел подарить своей маме, если бы мне удалось ее найти после войны…”
Ион показывает руку, на которой отчетливо виден след пули…
- Расскажите про ручку-талисман, которую вам подарил пленный.
“Ко мне привели на допрос пленного немца. В ходе допроса он вдруг начал мне рассказывать :- Я — один из первых национал-социалистов, выпускник Венского университета. Но во что превратилась наша идея ! Во что эти люмпены, эти ничтожества ее превратили. Вот, посмотрите — мой золотой значок. Я — один из первых.- Вы знаете, что я — коммунист.- А я вас понимаю. Мы с вами — братья. Одно и тоже знамя. У нас — коричневый фашизм, у вас- красный.Я схватился за пистолет, а он рассмеялся…- Вы знаете, что я — еврей? — крикнул я ему.- Вы еще вспомните мои слова — у вас будет антисемитизм ещё страшнее, чем у нас…И, уже уходя, он повернулся ко мне и сказал:- Младший лейтенант, это вам подарок на память.” И протянул мне ручку.
Солнце бьет с орденов боевых
безрассудной отваги выжимки.
Чудо! Мы еще среди живых,
старики, что нечаянно выжили.
безрассудной отваги выжимки.
Чудо! Мы еще среди живых,
старики, что нечаянно выжили.
Как тогда, в День Победы, пол-литре рад,
Но на сердце моем окалина.
Делал всё для победы над Гитлером,
А помог возвеличить Сталина.
Но на сердце моем окалина.
Делал всё для победы над Гитлером,
А помог возвеличить Сталина.
- Вы не договорили про свое ранение…
Была осень 1944, я не числился в живых, танк мой сгорел, решили, что погиб и я. А меня, тем временем, живого, израненного, везли в госпиталь…В танке я был ранен только в голову и лицо — прямое вражеское попадание в башню нашего танка. Когда я выбрался из танка — получил семь пуль в руки… При падении шнур моего шлема попал в станок пулемета и провернулся там. Отцепить я его не мог — руки были перебиты. И в этот момент начали сыпаться мины … В результате — ранения в ноги: голень, коленный сустав, бедро… Почему-то я чувствовал дикую боль только в голени, перебило нерв.Вытащил меня с поля боя старший лейтенант Федоров…День Победы встретил в госпитале. Мы разливали тщательно законспирированную в осветительных плафонах водку, которая перекочевала туда из грелок, куда мы сливали содержимое поллитровок. Мне пришлось “выгнать” из палаты подполковника медицинской службы, когда тот хотел конфисковать наши “праздничные” . Так мы отметили День Победы.
Случайный рейд по вражеским тылам.
Всего лишь ввод решил судьбу сраженья.
Но ордена достанутся не нам.
Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.
Всего лишь ввод решил судьбу сраженья.
Но ордена достанутся не нам.
Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.
За наш случайный сумасшедший бой
Признают гениальным полководца.
Но главное – мы выжили с тобой.
А правда – что? Ведь так оно ведется.
Признают гениальным полководца.
Но главное – мы выжили с тобой.
А правда – что? Ведь так оно ведется.
Ион и Люся
Люся
Находясь в госпитале, я решил стать врачом . Именно с того момента я терпеть не могу слово “ампутация”! Дал себе зарок, что когда стану врачом буду не ампутировать, а пришивать! Но сначала надо было сдать экзамены на аттестат зрелости, а это было трудной задачей, за четыре года я почти все забыл, особенно тяжело обстояло дело с химией. Поэтому я решил все силы бросить на зубрежку этого предмета, а остальное…Но оказалось, что и с экзаменом по литературе не все так просто. Когда меня вызвали на комиссию по устному экзамену, одна из преподавателей заявила, что сочинение я списал. Мне стало обидно. На устном экзамене я, раненый боец на костылях, декламировал Маяковского и Пушкина! Пораженная комиссия влепила мне две “пятерки”. За устный экзамен и за сочинение.”
Но это уже другая история. История мирной жизни героя войны Иона Дегена.
Рабочий кабинет
“Я не довёз маме трофейные часы, которые так берёг! Их разбила пуля”
Когда они нашли друг друга после войны, мама рассказала сыну, как ждала и верила:”Он жив. Он вернется. И вся грудь его будет увешана орденами.” (из книги Иона Дегена “4 года”, Израиль, 1999)
Он выжил, он вернулся, и грудь его была увешана орденами, которые Ион показывает мне сегодня, исчисляя их с присущим ему юмором прозаичными килограммами:”Этот пиджак весит шесть килограмм!”
На фронте не сойдёшь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Всё, что в могилу можно закопать.
Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слёзы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель
Как правильно танцуют падеспань.
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Всё, что в могилу можно закопать.
Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слёзы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель
Как правильно танцуют падеспань.
Танкист и Танк
Из 41 героя Израиля — 18 танкистов, которые, на основании полученных данных из архива Советской армии, считают героем и Иона Дегена.
* — Журнал “Наше поколение”, август 2011 года, № 8, Виктор Славянин “Затерянный остров”
** — - photogallery. http://www.wio.ru/tank/aces/aces.htm
** — - photogallery. http://www.wio.ru/tank/aces/aces.htm
Хочу выразить огромную благодарность моему другу Ирине Барановой, без которой моя встреча с Танкистом, Врачом и Писателем просто не состоялась бы.
И вы, мои читатели, не увидели бы этот рассказ о Человеке, ставшем Легендой во многих странах мира.
Хочу представить Вашему вниманию еще несколько интересных снимков.
А этим снимком я буду хвастаться
