1. Красивый план
Posted on February 17, 2012 by blackstonebite|
Нигде противоположность иранского восприятия мира восприятию западному или даже восприятию “глобализированному” не проявляется так ярко, как в истории о захвате американских заложников и провалившейся попытке их освобождения. Различия, с которыми события интерпретируются в Иране и в США иллюстрируют, как нации придумывают собственное прошлое, и как упрощенное понимание истории создает непреодолимые пропасти между народами.
Во время празднований очередной годовщины исламской революции на центральной площади в Тегеране удивленные туристы могли наблюдать демонстрацию картонных моделей, в натуральную величину, американских вертолетов и боевых истребителей. Выставка символизирует победу исламской республики и Аллаха над Великим Сатаной и его заговорами в 1980 году, когда после многих месяцев безуспешных переговоров об освобождении захваченных в Тегеране дипломатов, американцы решились на военную акцию.
Для большинства американцев речь идет не более чем о постыдном примечании к полузабытой странице истории – о неспровоцированном захвате заложников бандой безумных исламистских зелотов, которыми двигала ненависть ко всему американскому. Это было ужасным наказанием, продолжавшимся 444 дня для американских заложников. Попытка освобождения оказалась фатальной для 8 американских солдат и нескольких иранцев, работавших на ЦРУ. Это было политической катастрофой для Джимми Картера, и, возможно, единственной серьезной причиной того, что он не стал президентом во второй раз.
Для многих, если не для большинства иранцев, кризис с заложниками – ничем неограниченный, беспримерный триумф. С самого момента захвата поэты, художники, писатели, журналисты, муллы и историки начали плести волшебный покров легенды, окружая реальное событие благочестивым туманом мистического значения. Захват заложников остается краеугольным камнем национальной мифологии, эпическим преданием о том, как кучка молодых людей, вооруженных только молитвой и чистотой сердца, взяла штурмом ворота крепости наиболее злобной, могущественной империи на планете, не побоявшись автоматов и слезоточивого газа неверных, и выхватила, не пролив при этом капли крови, сердце Ирана из когтей самого диавола. Жгуче-поэтическая история на этом не заканчивается.
Она повествует о том, как невинные слуги Аллаха заботились об их зачастую грубых и оскорбляющих пленниках, о том, как им удалось даже склеить разрезанные пленниками документы, свидетельствующие об адских планах и заговорах по восстановлению криминального шаха и уничтожению революции. И когда Великий Сатана послал своих смертоносных коммандос, дабы перебить юных героев, Аллах взбаламутил огромные хабубы (пыльные облака) в пустыне, и неверные, потеряв свои вертолеты, в панике бежали. Это то, что на протяжении уже нескольких поколений вбивается в голову школьникам – с экскурсиями на “Великий Абан-13″, где потрясенные дети могут собственными руками потрогать остатки сожженного Аллахом вражеского самолета.
Если оставить в стороне эти фантазии, и ту цену, которую Иран и по сей день продолжает платить, инцидент с неудачным освобождением заложников стал символом того, что возврата к нормальности нет и не будет. Студенты и Дельта Форс доказали, что американские заговоры действительно существуют – подорвав тем самым политические позиции любой политической фракции, кроме исламистской. Массами же произошедшее было воспринято как возвращение национальной гордости, окончательное освобождение от колониальной подчиненности и возврат к былому величию нации.
25 апреля 1980 года, мир узнал о крахе военной операции по спасению американских дипломатов, взятых в заложники исламскими террористами в Тегеране.
Операция называлась “Коготь Орла”, и ее провал символизировал, по крайней мере, в глазах исламского мира, начало заката всемирной американской империи.
53 американских дипломата, включая временного поверенного в делах США в Иране, главу местной резидентуры ЦРУ и нескольких американских разведчиков, работавших под дипломатическим прикрытием, были взяты в заложники “революционными исламскими студентами” 4 ноября 1979 года.
Студенты требовали немедленного возвращения в Иран шаха Резы Пахлави и “извинений американских империалистов” за причиненные иранскому народу страдания.
Администрация президента Картера, проявлявшая редкую бесхребетность, пыталась вести безуспешные переговоры об освобождении заложников. Захват заложников, однако, вызвал беспрецедентую волну патриотизма в Америке, и, одновременно, самые негативные чувства по отношению к новому режиму в Тегеране. Внешние активы Ирана были заморожены специальным актом Конгресса, а жившие в США иранцы боялись публично говорить о стране своего рождения.
Общественное мнение и давление военных вынудило Картера согласиться с предложением секретных служб о силовом освобождении заложников.
Планирование и тайминг операции были чрезвычайно сложны. Американцы решили развернуть временный пункт по заправке горючим в иранской пустыне Язд близ города Табас. 4 американских транспортных самолета “Геркулес” должны были доставить на базу горючее, необходимое для дозаправки 8 (первоначально 9) вертолетов CH-53 Sea Stallion. Вертолеты позднее должны были перебросить американский спецназ на следующую временную взлетно-посадочную полосу близ Тегерана.
Sea Stallion были выбраны потому, что обладали наибольшей дальностью полета. Они могли достигнуть заправочного пункта в пустыне самостоятельно, вылетев с авианосца в Персидском заливе. Пилоты вертолетов, однако, не обладали опытом полетов в условиях гор и пустыни.
Высаженный вертолетами спецназ должен был быть погружен в уже купленные агентами ЦРУ в Иране грузовики-фургоны и ночью доставлен к посольству и к здания МИДа. После освобождения заложников всех должны были доставить к стадиону Амджадия.
Оттуда заложники и солдаты должны были быть эвакуированы на авиабазу Манзария в окрестностях Тегерана. Манзария должна была быть предварительно захвачена другой группой американского спецназа. Вся операция в Тегеране и вокруг него должна была прикрываться американскими штурмовиками с воздуха и сопровождаться диверсией и отключением электричества в Тегеране. С авиабазы Манзария все солдаты и заложники должны были быть эвакуированы на военно-транспортных самолетах “Геркулес”, опять-таки под прикрытием американских истребителей.
90 дней спутники-шпионы США наблюдали за отдаленным районом пустыни Дашт-э-Кавир. Именно здесь было решено организовать базу освобождения американских дипломатов в Тегеране. За все это время по дороге, ведущий из Кума в Мешад проехали только два автомобиля.
Именно здесь должны были приземлиться шесть военно-транспортных самолетов С-130 с горючим, спецназом и оборудованием, необходимым для успешного завершения операции. Сюда с авианосца Nimitz в Персидском заливе должны были прилететь 8 вертолетов Sea Stallion, на которых американский десант будет переброшен в Тегеран.
Прежде чем приступить к этой операции, даже описание которой выглядит достаточно сложным делом, ЦРУ послали в Иран майора ВВС Джона Карни. Майор летел на легком шпионском самолете. Он должен был удостовериться, что почва в районе предполагаемой импровизированной взлетно-посадочной полосы достаточно тверда, и что С-130 не увязнут в песке.
Высадившись, Карни обозначил четырьмя инфракрасными датчиками квадрат, в котором должны были приземлиться самолеты. Датчики не были видны невооруженным глазом, но при подлете к заданному участку летчики могли включить их с помощью пульта дистанционного управления и увидеть их в приборах ночного видения. Карни тщательно проверил поле между датчиками, убедился, что почва достаточно тверда, и что посреди поля нет куч мусора и опасных ям. По его мнению, площадка была “практически идеально ровной”. Пока Карни работал, мимо него проехали два иранских автомобиля. Никто его не заметил.
Карни успешно завершил миссию, вернулся вместе на самолете ЦРУ в Оман, и затем сразу вылетел в Лондон. Образцы привезенной им почвы были изучены и одобрены. Необычная активность иранских автомобилей в ту ночь, когда Карни готовил взлетное поле была объяснена как “аномалия”, и забыта. Местоположение базы Desert One было окончательно одобрено.
Одновременно, группа американских оперативников во главе с майором Диком Мидоуз проникла в Тегеран. Мидоуз играл роль ирландского бизнесмена, а его команда изображала “группу предпринимателей из ФРГ”. Они проверили скрытые посадочные площадки в горах близ Тегерана, на которые должны были прибыть штурмовые группы Дельта Форс из пустыни непосредственно перед началом штурма здания американского посольства и иранского МИДа, где отдельно от других удерживался временный поверенный в делах США и сопровождавшие его лица. Они несколько дней и ночей наблюдали за порядком охраны здания посольства и остались довольны результатами. “Германские бизнесмены” ухитрились посетить здание МИДа, и, согласно их рекомендации, штурмовая группа для МИДа была значительно увеличена.
Дельта Форс на базе морской пехоты в Калифорнии, между тем, занимались бесконечной отработкой сложной миссии. Спецназовцам казалось, что они могут выполнить все необходимые стадии уже во сне. По плану, десантники, силой освободив заложников, должны были доставить их на стадион Амджадия, находившийся через дорогу от посольства.
Американцев поджимало время. Иранские ночи с наступлением весны становились все короче, отбирая у военных столь необходимые им ночные часы. В дипломатическом и моральном плане американское унижение достигло предела. В те времена была популярна следующая шутка о встрече Джимми Картера с духом легендарного президента-империалиста Теодора Рузвельта: “Рузвельт спрашивает Картера: Джимми, рассказывай, как дела? Картер: Ну вот, русские вторглись в Афганистан. Рузвельт: Сколько ядерных бомб ты на них сбросил? Картер: мы бойкотируем Олимпиаду. Рузвельт: Что еще? Картер: Иранцы захватили 53 американских дипломата заложниками в Тегеране. Рузвельт: Что? Сколько бомбардировщиков бомбят Иран? Сколько дивизий ты послал? Картер: Ни одной. Мы пытаемся использовать средства дипломатического сдерживания. Рузвельт: Ага, следующая шутка, которую мне расскажут – Америка подарила Панамский канал!”.
Джимми Картер и его советники не могли адекватно воспринять Иран, потому что Ираном теперь правили неадекватные люди. Иран раздирали внутренние конфликты – между исламистами и левой герильей, между государством и вооруженными этническими милициями. На горизонте маячил Саддам с его территориальными претензиями, а соседний Афганистан только что оккупировали советские войска. В этих условиях, с точки зрения Картера, Бжезинского и любого рационального политика Ирану, независимо от идеологической и религиозной ориентации, необходимы были источники оружия и финансов – и альтернативы Америке не существовало. Несколько десятков американских заложников просто не стоили лобового столкновения с США, при отсутствии другого, сравнимого по мощи союзника.
Президент Бани-Садр пообещал Картеру, что заложников переведут в МИД, что породило кратковременную эйфорию в Белом Доме. Бани-Садр потребовал также, что судьбу заложников должен окончательно решить меджелис – еще не выбранный и не созванный, и до того момента, когда это случится, Америка “должна воздерживаться от враждебных заявлений”. Картер тихо согласился и с этим унизительным требованием.
Заложников, однако, в здание МИДа не перевели, что показывало силу аятолл и слабость марионеточного правительства Ирана. Картер, по его собственному признанию, “чувствовал себя идиотом”. Обман Бани-Садра стал последней каплей, переполнившей чашу терпения президента-мученика.
По решению администрации, дипломатические отношения с Ираном были наконец разорваны и иранские дипломаты высланы из Америки – включая тех, кто просил о политическом убежище.
Имам Хомейни прокомментировал разрыв дипотношений так: “Единственный достойный поступок, совершенный президентом Картером в пользу угнетенных народов”.
Кратковременные и успешные экскурсии Джона Карни и Джима Мидоуз в Иран имели огромный резонанс в Вашингтоне. Секретные явки, районы сбора, грузовики для перевозки Дельта Форс и заложников были готовы.
Единственной альтернативой посылке спецназа в Тегеран, в военном отношении, была морская блокада Ирана и минирование его портов. И военные и дипломаты, однако, соглашались в том, что это не вернет Америке ее заложников – и если вернет , то только в гробах.
Картер и Бжезинский некоторое время поигрались с идеей ответного захвата иранских заложников на территории США, но быстро от нее отказались. Американцы боялись, что непредсказуемые аятоллы начнут расстреливать заложников. Никто не знал , как поступать с иранскими заложниками в этом случае. Бжезинский мрачно прокомментировал: “Они всегда могут вывалиться из вертолета в Красное море по дороге домой”.
Командовать военной экспедицией по освобождению заложников был назначен создатель Дельта Форс полковник Бэквиз. Всю свою жизнь и всю свою карьеру он посвятил созданию этой элитной боевой группы. Годы тренировок и подготовки должны были увенчаться сложной и блестящей операцией, аналога которой не существовало в анналах военной истории. Бэквиз был вызван в Белый дом, где рассказал все подробности плана Картера. В конце разговора он сказал: “Господин президент, от имени моих людей, я надеюсь, что вы позволите нам сделать это”.
Восемь вертолетов ждали под палубой авианосца. С-130 должны были вылететь из Вади Кена – заброшенной советской взлетно-посадочной полосы в Египте, приземлиться на острове Масирах, близ побережья Омана.
Миссия была назначена на ночь 24 апреля 1980 года.
2. Хронология фиаско
Posted on February 19, 2012
Америка потеряла восемь членов элитных сил, “Геркулес”, семь вертолетов – даже до того, как вступила в прямой контакт с врагом. Это было фиаско. Более того, это было определение самого слова “фиаско”. Руководители миссии еще слабо надеялись на то, что инцидент пройдет “незамеченным” и в ближайшие дни им будет дан второй шанс. Они не знали, что пилоты Sea Stallone не уничтожили и оставили на борту секретные документы, полностью описывающие все этапы экспедиции.
Военно-транспортные “Геркулесы”, использовавшиеся для иранской экспедиции, были переоборудованы. Из первого С-130, летевшего к Desert One было убрано все, включая скамейки для десантников. В самолет были загружены джип, пять мотоциклов, система навигации, алюминиевые пластины, на которых должен был стоять самолет во время ожидания в пустыне, чтобы не провалиться в песок, полковник Бэквиз и 74 спецназовца Дельта Форс.
У границы “Геркулес” шел на высоте менее 100 метров, дабы уклониться от установленных самими американцами радаров береговой охраны. После этого самолет поднялся на высоту тысяча метров, что продолжало оставаться опасным – полет проходил над горами Заграс и радар в кабине пилотов постоянно предупреждающе звенел.
Бэквиз, после того, как было принято окончательное решение перебрасывать в Иран солдат на “Геркулесах”, а не на вертолетах, увеличил количество людей, принимающих участие в миссии за счет рейнджеров из Форт Беннинг. Задачей рейнджеров была охрана периметра Desert One, в том числе от возможного воздушного нападения иранцев, в случае обнаружения базы. Рейнджерами командовал капитан Ваде Ишимото, офицер разведки Дельта Форс. Рейнджеры, по плану, должны были последними покинуть Иран. На борту первого самолета также находились 13 человек из армейского спецназа. Они должны были взять штурмом здание МИДа и освободить американского временного поверенного Брюса Лэйнгена и сопровождавших его Виктора Томсета и Майкла Хаулэнда. В Иран снова летел майор ВВС Джон Карни. Он командовал небольшим переносным диспетчерским пунктом ВВС, который должен был координировать сложные маневры самолетов и вертолетов миссии спасения в иранском воздушном пространстве. В состав экспедиции входило 132 человека.
За первым С-130 Бэквиза следовали еще пять “Геркулесов”. В одном летел остаток спецназа, не поместившийся в первый самолет, четыре остальных везли в гигантских резиновых резервуарах авиационное топливо, необходимое для обратного путешествия.
В Вади Кена, Египет, ЦРУ устроило брифинг для членов экспедиции. Были сообщены новые важные подробности – большее количество заложников, чем предполагалось ранее, находились в здании канцелярии посольства.
Большинство спецназовцев Бэквиза отрастили длинные волосы, усы и бороды. Они были одеты в джинсы, тяжелые ботинки и полувоенные черные куртки с множеством карманов. Внешне они мало чем отличались от студентов, захвативших американских дипломатов в заложники. Одним из сценариев освобождения заложников было их похищение” конкурирующей вооруженной студенческой фракцией. По Женевской конвенции солдаты ( в отличие от шпионов) должны быть одеты военную форму. Дабы соблюсти это условие, у каждого на рукаве был американский флаг, прикрытый, однако, полоской ткани на липучке.
Вместе с Дельтой на “Геркулесах” летели несколько иранских добровольцев (все – американские граждане), а также два беглых иранских генерала. Один бывший агент САВАК, прошедший многомесячную подготовку “чтобы пристрелить нескольких фанатиков Хомейни” в последний момент перепугался и не полетел. Задачей людей, говоривших на фарси, было вести грузовики с “Дельтой” в Тегеран и по дороге заговаривать зубы охране блок-постов. Иранские генералы, в случае возникновения неожиданных затруднений, должны были сыграть роль высших офицеров разведки режима, и напустив на себя присущую важность, рассказать оппонентам, что те являются свидетелями тайной тренировки иранских элитных подразделений.
Иранцы не засекли радарами первый “Геркулес”. Они, однако, заметили полет 4 “Геркулесов” с горючим, но решили, что речь идет об иранских самолетах. Нация ждала американского вторжения, но явно не на турбовинтовых тихоходах.
Приближаясь к Desert One пилоты первого самолета заметили странные облака молочного цвета. Сначала их вообще приняли за легкую дымку. Летчики позвали в кабину Джона Карни, который уже считался специалистом по Ирану. Они спросили его : “Что это за штука там?” Карни подумав, ответил : “Хабуб”. Летчики засмеялись над неизвестным и странным словом. Они не знали, что хабуб похоронит их миссию.
Карни слышал про хабуб раньше, от пилотов ЦРУ, с которыми летал на разведку. Изменяющееся атмосферное давление в пустыне приводит к тому, что мельчайшие частицы песка поднимаются в воздух и висят в нем, иногда на высоте несколько тысяч метров, образуя вертикальное облако. Хабуб вряд ли мог навредить большим самолетам, но мог оказаться проблемой для вертолетов. Карни, подумав об этом, немедленно доложил на командный пункт в Вади Кена.
Карни сильно удивился тому, насколько мягко произошла посадка. Главной причиной был мельчайший песок, но и он же мог стать причиной дальнейших осложнений, когда несколько десятков работающих пропеллеров могли создать ( и создали) настоящую песчаную бурю.
Как только “Геркулес” приземлился, капитан Ишимото и его люди немедленно выкатили джип и мотоциклы. Они увидели, что по пустынной дороге удирает цистерна и пикап. На цистерне, по всей видимости , везли ворованный бензин. “Дельта” не могла позволить увидавшим ее иранцам уйти.
На этом неприятности не закончились, а только начались. Пропеллеры “Геркулеса” еще вращались, когда один из шокированных коммандос увидел, что прямо на них едет иранский автобус. Это был большой Мерседес, набитый изумленными иранцами, которые еще раз подтвердили главный закон ведения военных действий – абсолютную определенность того, что непредсказуемое и неожидаемое случится, в самый критический момент. Момент был критическим. Один из членов группы Ишимото поняв, что цистерну не догнать, выпустил по ней противотанковую ракету. Поскольку он был профессионалом, ракета взорвалась, и цистерна взорвалась тоже. Один из находившихся в кабине иранцев успел выскочить и залезть в сопровождающий пикап, на котором и скрылся от преследователей.
Секретная американская база в сердце иранской пустыни была внезапно освещена как футбольный матч в пятницу вечером в родном Техасе. Солдаты поснимали приборы ночного видения – в них больше не было никакой надобности.
Автобус Мерседес между тем, остановился – с простреленным радиатором и простреленными шинами. Дельта Форс, не без труда, вывела из автобусов и обыскала 40 ошеломленных иранцев. Это были простые люди, автобус ехал из Язда в Табас. Оружия у них не было. Только один из них говорил по-английски, он сразу понял, что речь идет об американцах.
Вопрос о том, что делать с иранцами обсуждался немедленно и на самом высшем уровне – в Белом Доме. Бжезински рассказал обо все Картеру, и тот постановил, что единственное возможное решение – забрать пассажиров автобуса с собой на одном из “Геркулесов” и репатриировать их в Иран только после окончания операции.
Тем временем один из иранских генералов, решив , что дела пошли плохо, выкинул свой посеребренный револьвер в песок. Значительные время и усилия ушли на поиск пропавшего оружия – Бэквиз боялся, что револьвер мог найти один из пассажиров и тайно пронести его на борт “Геркулеса”. Поиски ничего не дали.
Второй С-130 с остатками Дельт Форс под командованием капитана Барраса зашел на посадку точно по расписанию. Один из ветеранов, Фитч, приветствовал шокированного бензиновым фейерверком офицера словами “Добро пожаловать в третью мировую войну!”.
Оглядевшись, Баррас спросил: “Что тут за чертовщина?”. В ответ коммандос лишь пожали плечами. Их импровизированный аэропорт был освещен несколько сильнее, чем хотелось бы, но, в остальном, все шло по хорошо: коммандос знали, что операции гладко проходят лишь на бумаге. В некотором смысле, решение неожиданных проблем помогало верить, что все идет по плану. Существовал небольшой шанс того, что сбежавшие в пикапе пойдут в полицию, но вероятность была не очень велика – речь все-таки шла о контрабандистах. Даже если бы им поверили, на снаряжение розыскной партии ушло бы время, и ко времени ее прибытия в Desert One Дельта уже должна была выполнить поставленную задачу.
Прибыли еще четыре “Геркулеса” с горючим и навигационным оборудованием. Два первых “Геркулеса”, разгрузившись, улетели в Оман. Desert One все больше походил на аэропорт, люди Карни руководили траффиком и готовились к прибытию вертолетов.
Полковник Бэквиз, между тем, запросил командный пункт в Вади Кена, каков статус вертолетов. Ему ответили, что ведущий на подлете, приземлится через пять минут. Это не могло не вызывать удовлетворения – Бэквиз знал, что на отработанное упражнение заправки уйдет 10 минут, после этого можно начать переброску в Тегеран. Все, однако, несколько опаздывало, и уже было ясно, что в два потайных посадочных места у Тегерана до рассвета не поспеть. Это, однако, тоже пока не порождало особого беспокойства – места предполагаемых посадок были в горах вокруг Тегерана, а вертолеты выкрашены в цвета иранских ВВС.
В Desert One и в Вади Кена еще никто не знал, что из восьми вертолетов Sea Stallions осталось только шесть. Когда они поднимались с борта Nimitz , больше пяти тысяч членов экипажа вышли на палубу и салютовали им. Вертолеты вышли к иранскому берегу на высоте менее ста метров. У двух вертолетов почти сразу обнаружились проблемы с навигационным оборудованием, но, идя так близко к земле, они могли ориентироваться по местности. При приближении к Ирану они видели первый “Геркулес”. Им было запрещено вести переговоры по радио, но они долго практиковались в световых сигналах. Они летели двумя разломанными линями, по четыре машины в каждой.
После того, как вертолеты пролетели около 250 км над иранской территорией, случилась первая серьезная неприятность. Контрольная предупредительная лампочка в кабине шестого вертолета загорелась, предупреждая, что нечто сильно ударило по лопасти винта – потенциально фатальная проблема. Пилот немедленно приземлился. На лопасти была трещина, и вертолет дальше лететь не мог. Команда сожгла секретные руководства и инструкции и перебралась в восьмой вертолет, который приземлился рядом с шестым.
Вертолеты были уже относительно недалеко от Desert One, когда они увидели перед собой что-то, напоминавшее стену из тончайшего талька. Они влетели внутрь. Командир вертолетного формирования, Эд Сайферт осознал, что речь идет о песчаной пыли, почувствовав ее у себя на зубах. Песок проникал в его кабину и в его двигатели. Но, прежде чем произошло что-нибудь серьезное, они пролетели через пыльное облако. Впереди был второй , гораздо более крупный хабуб, но Сайферт об этом не знал.
Предупреждение Карни о хабубах вертолетчикам не передали – шифрование и дешифровка сообщений заняли слишком много времени, и Вади Кена могла предупредить вертолеты уже после того, как они улетели и выключили радио.
Это было самым серьезным промахом, который, в конечном итоге, стал главной причиной краха всей операции. Вертолеты дружно влетели во второй хабуб, предполагая, что он исчезнет также быстро, как и первый. Вместо этого он становился все плотнее и плотнее. Скоро Сайферт не видел ни своих вертолетов, ни земли. Вертолеты были вынуждены включить задние красные огни безопасности. Вылетев в просвет между пыльными столбами Сайферт развернулся в воздухе и приземлился. Ни один из вертолетов не заметил и не отреагировал на его маневр. Сайферт надеялся проконсультироваться со своими коллегами и принять коллективное решение о том, что делать дальше. Этого не произошло, и ему пришлось продолжить борьбу с хабубом в одиночестве.
Маневр Сайферта сбил с толку летевшего за ним майора Шэфера. Он подумал: “Как я мог его потерять?”. Он все еще не понимал, что происходит. Он спросил своего пилота: “Это туман?” Тот ответил: Послюнявь палец и высунь в окно”. Шэфер сделал это. Палец был покрыт мельчайшей белой пылью. Шэфер поднялся на высоту 350 метров. Пыль никуда не делась. Так они летели три часа – не видя земли, не видя соседей, только по приборам. В кабине было очень жарко. Шэфер спросил: “Перед нами что-нибудь есть?” Его пилот, Петти, ответил: “Должна быть гора, высотой 2 тысячи метров. Я не верю машине, я не верю приборам, я не верю карте”. Они резко поднялись на высоту 2400. Пыль неожиданно рассеялась. Внизу был виден горный пик. До Desert One оставался час лета. Шэфер снова погрузился в хабуб и шел на высоте 200 метров.
Шэфер не знал этого, но пилоты остальных шести вертолетов делали примерно то же самое. Отсутствие ориентиров, жара и пыль стали причиной головокружения и тошноты. Пилоты были в приборах ночного видения, которые еще больше снижали глубину обзора и усиливали чувство тошноты. Резервная гидравлическая система одного из вертолетов вышла из строя. В обычных обстоятельствах это требовало немедленной посадки, но пилот решил продолжать.
Экипаж каждого вертолета один на один боролся с хабубом, и не все вышли победителями из этой борьбы. Лейтенант Родни Дэвис фиксировал отказ одной системы за другой. Вышел из строя электрический компас и несколько навигационных приборов. Его второй пилот был не в состоянии исполнять обязанности из-за головокружения и тошноты. Дэвис потерял из виду ведущий вертолет. Он не видел ориентиров на земле и не мог положиться на приборы. Он поднялся на высоту 2700 метров – пыль никуда не делась. Он знал, что впереди горы, но не знал точно где. Он достиг критической точки – если бы он продолжил полет к Desert One, пути назад уже не было – горючего не хватило бы на обратный полет до авианосца. Он посоветовался с самым старшим по званию в вертолетной миссии – полковником Чаком Питтманом, который сидел в его вертолете. Они решили вернуться на авианосец. И они вернулись – не зная, что по пути один вертолет уже вышел из строя.
Первое, что увидел Шэфер, подлетая к Desert One – гигантский столб пламени, поднимающийся в небо. Он подумал, что один из “Геркулесов” взорвался на посадке. Облетев летное поле и пересчитав самолеты, он успокоился. Он зашел со второго круга на посадку. Он устал, перегрелся и ему нужно было срочно помочиться. Его машина крепко стукнулась о землю, и он сразу знал, что что-то случилось. Шины его посадочных колес лопнули от жесткого контакта с землей.
К Шэферу, ругаясь, подбежал полковник Бэквиз. Справляя нужду, Шэфер объяснил, что он опоздал всего на 25 минут, что они летели через пыльное облако, и что это был самый тяжелый перелет за всю его карьеру. Бэквиз ничего не знал о пыльном облаке и не поверил Шэферу. Баррасу тоже не понравилось, как плохо выглядят летчики. И он, и другие коммандос думали, что это больше связано с опасностью предстоящей миссии, чем борьбой с хабубуом. Прибыли еще два вертолета. Индикаторы одного из них, капитана МаГира, показывали проблему с резервной гидравлической системой.
В 01:30 на Desert One прибыли шесть вертолетов. Командиры считали, что это причина для небольшого праздника – вертолетов было ровно столько, сколько необходимо для выполнения миссии, а времени – ровно столько, чтобы добраться в Тегеран до рассвета. Сайферт разместил свои вертолеты за “Геркулесами” и приступил к процедуре заправки. Роторы вертолетов продолжали вращаться – летчики знали, что большинство проблем может возникнуть при запуске двигателей, и не выключали их, не желая рисковать. Они поднимали с земли клубы пыли. Бэквиз, не желая терять ни минуты, начал загрузку Дельта Форс в вертолеты.
Пленных иранцев, между тем охранял медик Карл Сэйвори. Через некоторое время один из коммандос попросил доктора, который, очевидно, не был самым опытным на свете стрелком, вставить забытый магазин в М-16 – так, на всякий случай.
В это время к Бэквизу подошел один из летчиков. Он сказал: “Командир велел предать, что у нас есть только пять вертолетов, способных к перелету”. Случилось то, чего в глубине души больше всего опасался Бэквиз: “Эти пилоты погубят миссию”. Бэквиз пришел в состояние абсолютной ярости. Он отказался вести дальнейшие разговоры с пилотами. Найдя полконика ВВС Джеймса Кайли, отвечавшего за весь авиационный аспект операции, он сказал: “Этот чертов вертолет номер два отказывается лететь. Они говорят, что осталось только пять хороших вертолетов. Иди и поговори с Сайфертом, ты знаешь их язык, я – нет”. Бэквиз не видел проблем механики, он видел отсутствие храбрости. Кайли, много месяцев проведя на совместных тренировках с Бэквизом, промолчал. Он понимал уровень ответственности капитанов вертолетов – они должны были доставить себя, свои машины, своих пассажиров к месту действия и успешно вернуться. Никто лучше пилотов не знал их машины, потому что от этого знания, в буквальном смысле, зависела их жизнь. Сайферт принял решение. Одна из гидравлических помп вертолета МакГира вышла из строя, и у него не было возможности починить ее. Лететь с одной помпой было слишком рискованно – если и она выйдет из строя, вертолет потеряет управление.
Бэквиз, с нескрываемым отвращением, сообщил своим людям об отмене миссии. Разработанный на этот случай сценарий предусматривал пересадку из вертолетов в “Геркулесы” с горючим. Вертолеты возвращались на Nimitz, самолеты – на Масирах.
Кайли сказал, что вертолетчики готовы лететь на пяти вертолетах в Тегеран, но это потребует сокращения атакующих сил до 20 человек. Бэквиз наотрез отказался: “Мы летим все, или ни один не летит”.
Дурную новость передали в Белый Дом. Бжезинский, опасаясь, что генералы, проявляя излишнюю осторожность, хоронят миссию за спиной Бэквиза, направил прямой запрос о том, возможно ли исполнение плана только с пятью вертолетами.
Бэквиз, воспринявший вопрос как недооценку его профессионального суждения, неохотно созвал военный совет. Некоторые предлагали сократить количество багажа, и говорили о том, что полученная в последний момент разведывательная информация дает возможность сократить количество десантников.
Бэквизу не нравился риск. Кого он мог оставить? Переводчиков? – Кто будет говорить с часовыми на блок-постах? Если из 8 вылетевших с Nimitz вертолетов 3 сломались за одну ночь, где гарантия того, что все они взлетят на следующий день в центре Тегерана? Что делать, если не взлетит один или два? Что делать с людьми, которые должны быть переброшены на этих вертолетах? С другой стороны, если они сейчас взорвут вышедший из строя вертолет, тихо улетят, возможно, у них есть шанс вернуться, лучше подготовленными, через считанные дни. Бэквиз подытожил: “Мне нужен каждый человек и мне нужно все оборудование. Нет жира, который я мог бы срезать”.
Сообщение об отмене миссии было сразу передано Дику Мидоуз и его людям в Тегеран. Тот, понятное дело, тоже был сильно разочарован.
Десантники начали рассаживаться внутри “Геркулесов” на гигантские, практически уже опустошенные резиновые емкости от авиационного горючего. Некоторые сразу заснули.
Сразу за одним из “Геркулесов”, готовившихся к вылету, с Дельта Форс на борту, стоял вертолет майора Шэфера, который только что заправился из того же самолета. К нему подошел диспетчер и велел убрать вертолет, чтобы дать возможность самолету маневрировать. У Шэфера было достаточно горючего, чтобы лететь к авианосцу, но руководители воздушной операции хотели, чтобы сначала улетели “Геркулесы”. Шэфер поднял свою машину метров на 10 над землей, с тем, чтобы дать возможность самолету развернуться. Лопасти его вента подняли густые клубы пыли. Шэфер сосредоточился на размытой фигуре диспетчера, и кроме нее ничего не видел. Чтобы уйти от облака пыли, поднятого Шэфером, диспетчер передвинулся к левому крылу “Геркулеса”. Шэфер не заметил этого передвижения, но инстинктивно продолжал держать нос вертолета направленным на фигуру диспетчера.
Лопасти вертолета задели хвост “Геркулеса”. Все услышали скрежет громкого хлопка.
Sea Stallone немедленно потерял равновесие и рухнул на нос “Геркулеса”.
От ударов лопастей вертолета по корпусу самолета полетели искры, загорелось авиационное горючее.
Шэфер от удара о землю потерял сознание.
Раздался тупой, мощный, высасывающий из легких воздух взрыв. Он образовал огромный голубой шар над пустыней, а затем столб белого пламени высотой в 50 метров.
Бэквиз находился на расстоянии 200 метров от объятого пламенем “Геркулеса”. Он в отчаянии бросился к самолету, в котором находился целый взвод Дельты.
Внутри “Геркулеса” командир подразделения Дельты, Фитч, почувствовал сильный удар. В самолете не было иллюминаторов, и он сначала подумал, что пилот запустил моторы. Внезапно он увидел в носу самолета искры и пламя. Он предположил, что Desert One атакован иранцами.
Команда “Геркулеса” попыталась открыть задний трап. Выход был блокирован стеной пламени. Единственным путем спасения была боковая дверь по правому борту, на расстоянии две трети от хвоста.
Командос Дельта были хорошо натренированы использовать именно эту дверь для парашютных прыжков, поэтому они покидали загорающийся самолет с завидной скоростью, прыгая с высоты около 3 метров.
Нескольких человек у соседних танкеров посшибало взрывной волной.
Летчики быстро распространили информацию о том, что речь идет о несчастном случае, а не об атаке иранцев. Это помогло преодолеть первоначальное замешательство.
Внутри самолета десантники, крича “Драпай!”, бежали по неустойчивой, как надувной матрас, гигантской полупустой диафрагме от горючего.
Одним из последних из “Геркулеса”, в горящем летном костюме, выбросился радиооператор самолета сержант Байерс. В этот момент внутри начали детонировать ракеты, гранаты и боеприпасы Дельты. В небо полетели, оставляя за собой дымные хвосты, зенитные ракеты FIM-43 Redeye. Последним из самолета был выброшен взрывной волной Джеймс МакКлейн. Он получил сильные ожоги.
На носу “Геркулеса”, как гигантская бабочка, покачиваясь, покоился Sea Stallone. Шэфер от удара при падении потерял сознание. Очнувшись, он увидел, что его второй пилот, Петти, уже успел выскочить наружу. Он вывалился из кабины вертолета на землю, сильно обожженный и полуслепой. Он собрал остаток сил и успел отбежать на несколько десятков метров от самолета до того, как он взорвался.
Один из пилотов “Геркулеса” тоже успел уйти. Остальным повезло меньше. При взрыве погибли два пилота “Геркулеса”, два штурмана и еще один член экипажа. Также погибли три члена команды Шэфера, которые были с ним еще со времен войны во Вьетнаме.
Осколки от взорвавшегося “Геркулеса” изрикошетили четыре исправных вертолета. Три оставшихся “Геркулеса”, все еще частично наполненные авиационным топливом, начали разъезжаться в разных направлениях от места взрыва. Воздух был наполнен тяжелым запахом горящего бензина. На земле царил хаос. Десантники думали, что “Геркулесы” пытаются сбежать, бросив их, и останавливали самолеты.
Сообщение о катастрофе было передано в Вади Кена: “Авария. Вертолет врезался в С-130. Есть убитые. Есть раненные. Боеприпасы взрываются”.
Некоторое время командование миссии поигралось идеей оставить небольшой контингент в близлежащих холмах, посмотреть , что будет, и , если инцидент пройдет незамеченным, использовать этих людей для атаки в Тегеране. От этой мысли, однако, довольно быстро отказались.
Пассажиров иранского автобуса было решено оставить на месте. Коммандос предварительно перерезали провода в двигателе автобуса и объяснили иранцам, что оставляют несколько снайперов – на всякий случай, чтобы те не двигались до утра. Трупы погибших пилотов были оставлены – огонь еще не утих.
В последний “Геркулес”, вылетавший с Desert One набилось слишком много людей. Двери пришлось открыть и выкинуть часть рюкзаков и оборудования. При старте один и пропеллеров задел за камень и согнулся. “Геркулес” летел до Масирах на трех моторах.
Америка потеряла восемь членов элитных сил, семь вертолетов – даже до того, как вступила в прямой контакт с врагом. Это было фиаско. Более того, это было определение самого слова “фиаско”. Руководители миссии еще слабо надеялись на то, что инцидент пройдет “незамеченным” и в ближайшие дни им будет дан второй шанс. Они не знали, что пилоты Sea Stallone не уничтожили и оставили на борту секретные документы, полностью описывающие все этапы экспедиции. Полковник Кайли вызвал штурмовики, дабы разбомбить проклятую базу в пустыне, но, вспомнив об оставленных там пассажирах иранского автобуса, отменил приказ.
Как и весь остальной мир, иранские власти узнали об уже закончившемся катастрофой военном вторжении на их территорию из специального заявления Белого Дома. Оно было опубликовано в 09:30 утра по тегеранскому времени. В нем сообщалось, что “президент отдал распоряжение об отмене миссии по освобождению наших заложников в Иране в связи с возникшими техническими затруднениями. Произошло столкновение между двумя нашими летательными аппаратами в отдаленной иранской пустыне”.
Команда Дика Медоуз в Тегеране оказалась в самом неприятном положении. Они могли попытаться поехать на автомашине к турецкой границе, или к Заливу, где по радио могли вызвать вертолеты. Они предпочли менее драматический вариант. Пока вся страна была в шоке от известия о вторжении, Медоуз прибыл в международный аэропорт Тегерана, и нагло воспользовавшись своим фальшивым иранским паспортом, улетел в Анкару. Также поступила вся его группа “германских предпринимателей”.
По материалам Mark Bowden Guests of Ayatollah
Военно-транспортные “Геркулесы”, использовавшиеся для иранской экспедиции, были переоборудованы. Из первого С-130, летевшего к Desert One было убрано все, включая скамейки для десантников. В самолет были загружены джип, пять мотоциклов, система навигации, алюминиевые пластины, на которых должен был стоять самолет во время ожидания в пустыне, чтобы не провалиться в песок, полковник Бэквиз и 74 спецназовца Дельта Форс.
У границы “Геркулес” шел на высоте менее 100 метров, дабы уклониться от установленных самими американцами радаров береговой охраны. После этого самолет поднялся на высоту тысяча метров, что продолжало оставаться опасным – полет проходил над горами Заграс и радар в кабине пилотов постоянно предупреждающе звенел.
Бэквиз, после того, как было принято окончательное решение перебрасывать в Иран солдат на “Геркулесах”, а не на вертолетах, увеличил количество людей, принимающих участие в миссии за счет рейнджеров из Форт Беннинг. Задачей рейнджеров была охрана периметра Desert One, в том числе от возможного воздушного нападения иранцев, в случае обнаружения базы. Рейнджерами командовал капитан Ваде Ишимото, офицер разведки Дельта Форс. Рейнджеры, по плану, должны были последними покинуть Иран. На борту первого самолета также находились 13 человек из армейского спецназа. Они должны были взять штурмом здание МИДа и освободить американского временного поверенного Брюса Лэйнгена и сопровождавших его Виктора Томсета и Майкла Хаулэнда. В Иран снова летел майор ВВС Джон Карни. Он командовал небольшим переносным диспетчерским пунктом ВВС, который должен был координировать сложные маневры самолетов и вертолетов миссии спасения в иранском воздушном пространстве. В состав экспедиции входило 132 человека.
За первым С-130 Бэквиза следовали еще пять “Геркулесов”. В одном летел остаток спецназа, не поместившийся в первый самолет, четыре остальных везли в гигантских резиновых резервуарах авиационное топливо, необходимое для обратного путешествия.
В Вади Кена, Египет, ЦРУ устроило брифинг для членов экспедиции. Были сообщены новые важные подробности – большее количество заложников, чем предполагалось ранее, находились в здании канцелярии посольства.
Большинство спецназовцев Бэквиза отрастили длинные волосы, усы и бороды. Они были одеты в джинсы, тяжелые ботинки и полувоенные черные куртки с множеством карманов. Внешне они мало чем отличались от студентов, захвативших американских дипломатов в заложники. Одним из сценариев освобождения заложников было их похищение” конкурирующей вооруженной студенческой фракцией. По Женевской конвенции солдаты ( в отличие от шпионов) должны быть одеты военную форму. Дабы соблюсти это условие, у каждого на рукаве был американский флаг, прикрытый, однако, полоской ткани на липучке.
Вместе с Дельтой на “Геркулесах” летели несколько иранских добровольцев (все – американские граждане), а также два беглых иранских генерала. Один бывший агент САВАК, прошедший многомесячную подготовку “чтобы пристрелить нескольких фанатиков Хомейни” в последний момент перепугался и не полетел. Задачей людей, говоривших на фарси, было вести грузовики с “Дельтой” в Тегеран и по дороге заговаривать зубы охране блок-постов. Иранские генералы, в случае возникновения неожиданных затруднений, должны были сыграть роль высших офицеров разведки режима, и напустив на себя присущую важность, рассказать оппонентам, что те являются свидетелями тайной тренировки иранских элитных подразделений.
Иранцы не засекли радарами первый “Геркулес”. Они, однако, заметили полет 4 “Геркулесов” с горючим, но решили, что речь идет об иранских самолетах. Нация ждала американского вторжения, но явно не на турбовинтовых тихоходах.
Приближаясь к Desert One пилоты первого самолета заметили странные облака молочного цвета. Сначала их вообще приняли за легкую дымку. Летчики позвали в кабину Джона Карни, который уже считался специалистом по Ирану. Они спросили его : “Что это за штука там?” Карни подумав, ответил : “Хабуб”. Летчики засмеялись над неизвестным и странным словом. Они не знали, что хабуб похоронит их миссию.
Карни слышал про хабуб раньше, от пилотов ЦРУ, с которыми летал на разведку. Изменяющееся атмосферное давление в пустыне приводит к тому, что мельчайшие частицы песка поднимаются в воздух и висят в нем, иногда на высоте несколько тысяч метров, образуя вертикальное облако. Хабуб вряд ли мог навредить большим самолетам, но мог оказаться проблемой для вертолетов. Карни, подумав об этом, немедленно доложил на командный пункт в Вади Кена.
Карни сильно удивился тому, насколько мягко произошла посадка. Главной причиной был мельчайший песок, но и он же мог стать причиной дальнейших осложнений, когда несколько десятков работающих пропеллеров могли создать ( и создали) настоящую песчаную бурю.
Как только “Геркулес” приземлился, капитан Ишимото и его люди немедленно выкатили джип и мотоциклы. Они увидели, что по пустынной дороге удирает цистерна и пикап. На цистерне, по всей видимости , везли ворованный бензин. “Дельта” не могла позволить увидавшим ее иранцам уйти.
На этом неприятности не закончились, а только начались. Пропеллеры “Геркулеса” еще вращались, когда один из шокированных коммандос увидел, что прямо на них едет иранский автобус. Это был большой Мерседес, набитый изумленными иранцами, которые еще раз подтвердили главный закон ведения военных действий – абсолютную определенность того, что непредсказуемое и неожидаемое случится, в самый критический момент. Момент был критическим. Один из членов группы Ишимото поняв, что цистерну не догнать, выпустил по ней противотанковую ракету. Поскольку он был профессионалом, ракета взорвалась, и цистерна взорвалась тоже. Один из находившихся в кабине иранцев успел выскочить и залезть в сопровождающий пикап, на котором и скрылся от преследователей.
Секретная американская база в сердце иранской пустыни была внезапно освещена как футбольный матч в пятницу вечером в родном Техасе. Солдаты поснимали приборы ночного видения – в них больше не было никакой надобности.
Автобус Мерседес между тем, остановился – с простреленным радиатором и простреленными шинами. Дельта Форс, не без труда, вывела из автобусов и обыскала 40 ошеломленных иранцев. Это были простые люди, автобус ехал из Язда в Табас. Оружия у них не было. Только один из них говорил по-английски, он сразу понял, что речь идет об американцах.
Вопрос о том, что делать с иранцами обсуждался немедленно и на самом высшем уровне – в Белом Доме. Бжезински рассказал обо все Картеру, и тот постановил, что единственное возможное решение – забрать пассажиров автобуса с собой на одном из “Геркулесов” и репатриировать их в Иран только после окончания операции.
Тем временем один из иранских генералов, решив , что дела пошли плохо, выкинул свой посеребренный револьвер в песок. Значительные время и усилия ушли на поиск пропавшего оружия – Бэквиз боялся, что револьвер мог найти один из пассажиров и тайно пронести его на борт “Геркулеса”. Поиски ничего не дали.
Второй С-130 с остатками Дельт Форс под командованием капитана Барраса зашел на посадку точно по расписанию. Один из ветеранов, Фитч, приветствовал шокированного бензиновым фейерверком офицера словами “Добро пожаловать в третью мировую войну!”.
Оглядевшись, Баррас спросил: “Что тут за чертовщина?”. В ответ коммандос лишь пожали плечами. Их импровизированный аэропорт был освещен несколько сильнее, чем хотелось бы, но, в остальном, все шло по хорошо: коммандос знали, что операции гладко проходят лишь на бумаге. В некотором смысле, решение неожиданных проблем помогало верить, что все идет по плану. Существовал небольшой шанс того, что сбежавшие в пикапе пойдут в полицию, но вероятность была не очень велика – речь все-таки шла о контрабандистах. Даже если бы им поверили, на снаряжение розыскной партии ушло бы время, и ко времени ее прибытия в Desert One Дельта уже должна была выполнить поставленную задачу.
Прибыли еще четыре “Геркулеса” с горючим и навигационным оборудованием. Два первых “Геркулеса”, разгрузившись, улетели в Оман. Desert One все больше походил на аэропорт, люди Карни руководили траффиком и готовились к прибытию вертолетов.
Полковник Бэквиз, между тем, запросил командный пункт в Вади Кена, каков статус вертолетов. Ему ответили, что ведущий на подлете, приземлится через пять минут. Это не могло не вызывать удовлетворения – Бэквиз знал, что на отработанное упражнение заправки уйдет 10 минут, после этого можно начать переброску в Тегеран. Все, однако, несколько опаздывало, и уже было ясно, что в два потайных посадочных места у Тегерана до рассвета не поспеть. Это, однако, тоже пока не порождало особого беспокойства – места предполагаемых посадок были в горах вокруг Тегерана, а вертолеты выкрашены в цвета иранских ВВС.
В Desert One и в Вади Кена еще никто не знал, что из восьми вертолетов Sea Stallions осталось только шесть. Когда они поднимались с борта Nimitz , больше пяти тысяч членов экипажа вышли на палубу и салютовали им. Вертолеты вышли к иранскому берегу на высоте менее ста метров. У двух вертолетов почти сразу обнаружились проблемы с навигационным оборудованием, но, идя так близко к земле, они могли ориентироваться по местности. При приближении к Ирану они видели первый “Геркулес”. Им было запрещено вести переговоры по радио, но они долго практиковались в световых сигналах. Они летели двумя разломанными линями, по четыре машины в каждой.
После того, как вертолеты пролетели около 250 км над иранской территорией, случилась первая серьезная неприятность. Контрольная предупредительная лампочка в кабине шестого вертолета загорелась, предупреждая, что нечто сильно ударило по лопасти винта – потенциально фатальная проблема. Пилот немедленно приземлился. На лопасти была трещина, и вертолет дальше лететь не мог. Команда сожгла секретные руководства и инструкции и перебралась в восьмой вертолет, который приземлился рядом с шестым.
Вертолеты были уже относительно недалеко от Desert One, когда они увидели перед собой что-то, напоминавшее стену из тончайшего талька. Они влетели внутрь. Командир вертолетного формирования, Эд Сайферт осознал, что речь идет о песчаной пыли, почувствовав ее у себя на зубах. Песок проникал в его кабину и в его двигатели. Но, прежде чем произошло что-нибудь серьезное, они пролетели через пыльное облако. Впереди был второй , гораздо более крупный хабуб, но Сайферт об этом не знал.
Предупреждение Карни о хабубах вертолетчикам не передали – шифрование и дешифровка сообщений заняли слишком много времени, и Вади Кена могла предупредить вертолеты уже после того, как они улетели и выключили радио.
Это было самым серьезным промахом, который, в конечном итоге, стал главной причиной краха всей операции. Вертолеты дружно влетели во второй хабуб, предполагая, что он исчезнет также быстро, как и первый. Вместо этого он становился все плотнее и плотнее. Скоро Сайферт не видел ни своих вертолетов, ни земли. Вертолеты были вынуждены включить задние красные огни безопасности. Вылетев в просвет между пыльными столбами Сайферт развернулся в воздухе и приземлился. Ни один из вертолетов не заметил и не отреагировал на его маневр. Сайферт надеялся проконсультироваться со своими коллегами и принять коллективное решение о том, что делать дальше. Этого не произошло, и ему пришлось продолжить борьбу с хабубом в одиночестве.
Маневр Сайферта сбил с толку летевшего за ним майора Шэфера. Он подумал: “Как я мог его потерять?”. Он все еще не понимал, что происходит. Он спросил своего пилота: “Это туман?” Тот ответил: Послюнявь палец и высунь в окно”. Шэфер сделал это. Палец был покрыт мельчайшей белой пылью. Шэфер поднялся на высоту 350 метров. Пыль никуда не делась. Так они летели три часа – не видя земли, не видя соседей, только по приборам. В кабине было очень жарко. Шэфер спросил: “Перед нами что-нибудь есть?” Его пилот, Петти, ответил: “Должна быть гора, высотой 2 тысячи метров. Я не верю машине, я не верю приборам, я не верю карте”. Они резко поднялись на высоту 2400. Пыль неожиданно рассеялась. Внизу был виден горный пик. До Desert One оставался час лета. Шэфер снова погрузился в хабуб и шел на высоте 200 метров.
Шэфер не знал этого, но пилоты остальных шести вертолетов делали примерно то же самое. Отсутствие ориентиров, жара и пыль стали причиной головокружения и тошноты. Пилоты были в приборах ночного видения, которые еще больше снижали глубину обзора и усиливали чувство тошноты. Резервная гидравлическая система одного из вертолетов вышла из строя. В обычных обстоятельствах это требовало немедленной посадки, но пилот решил продолжать.
Экипаж каждого вертолета один на один боролся с хабубом, и не все вышли победителями из этой борьбы. Лейтенант Родни Дэвис фиксировал отказ одной системы за другой. Вышел из строя электрический компас и несколько навигационных приборов. Его второй пилот был не в состоянии исполнять обязанности из-за головокружения и тошноты. Дэвис потерял из виду ведущий вертолет. Он не видел ориентиров на земле и не мог положиться на приборы. Он поднялся на высоту 2700 метров – пыль никуда не делась. Он знал, что впереди горы, но не знал точно где. Он достиг критической точки – если бы он продолжил полет к Desert One, пути назад уже не было – горючего не хватило бы на обратный полет до авианосца. Он посоветовался с самым старшим по званию в вертолетной миссии – полковником Чаком Питтманом, который сидел в его вертолете. Они решили вернуться на авианосец. И они вернулись – не зная, что по пути один вертолет уже вышел из строя.
Первое, что увидел Шэфер, подлетая к Desert One – гигантский столб пламени, поднимающийся в небо. Он подумал, что один из “Геркулесов” взорвался на посадке. Облетев летное поле и пересчитав самолеты, он успокоился. Он зашел со второго круга на посадку. Он устал, перегрелся и ему нужно было срочно помочиться. Его машина крепко стукнулась о землю, и он сразу знал, что что-то случилось. Шины его посадочных колес лопнули от жесткого контакта с землей.
К Шэферу, ругаясь, подбежал полковник Бэквиз. Справляя нужду, Шэфер объяснил, что он опоздал всего на 25 минут, что они летели через пыльное облако, и что это был самый тяжелый перелет за всю его карьеру. Бэквиз ничего не знал о пыльном облаке и не поверил Шэферу. Баррасу тоже не понравилось, как плохо выглядят летчики. И он, и другие коммандос думали, что это больше связано с опасностью предстоящей миссии, чем борьбой с хабубуом. Прибыли еще два вертолета. Индикаторы одного из них, капитана МаГира, показывали проблему с резервной гидравлической системой.
В 01:30 на Desert One прибыли шесть вертолетов. Командиры считали, что это причина для небольшого праздника – вертолетов было ровно столько, сколько необходимо для выполнения миссии, а времени – ровно столько, чтобы добраться в Тегеран до рассвета. Сайферт разместил свои вертолеты за “Геркулесами” и приступил к процедуре заправки. Роторы вертолетов продолжали вращаться – летчики знали, что большинство проблем может возникнуть при запуске двигателей, и не выключали их, не желая рисковать. Они поднимали с земли клубы пыли. Бэквиз, не желая терять ни минуты, начал загрузку Дельта Форс в вертолеты.
Пленных иранцев, между тем охранял медик Карл Сэйвори. Через некоторое время один из коммандос попросил доктора, который, очевидно, не был самым опытным на свете стрелком, вставить забытый магазин в М-16 – так, на всякий случай.
В это время к Бэквизу подошел один из летчиков. Он сказал: “Командир велел предать, что у нас есть только пять вертолетов, способных к перелету”. Случилось то, чего в глубине души больше всего опасался Бэквиз: “Эти пилоты погубят миссию”. Бэквиз пришел в состояние абсолютной ярости. Он отказался вести дальнейшие разговоры с пилотами. Найдя полконика ВВС Джеймса Кайли, отвечавшего за весь авиационный аспект операции, он сказал: “Этот чертов вертолет номер два отказывается лететь. Они говорят, что осталось только пять хороших вертолетов. Иди и поговори с Сайфертом, ты знаешь их язык, я – нет”. Бэквиз не видел проблем механики, он видел отсутствие храбрости. Кайли, много месяцев проведя на совместных тренировках с Бэквизом, промолчал. Он понимал уровень ответственности капитанов вертолетов – они должны были доставить себя, свои машины, своих пассажиров к месту действия и успешно вернуться. Никто лучше пилотов не знал их машины, потому что от этого знания, в буквальном смысле, зависела их жизнь. Сайферт принял решение. Одна из гидравлических помп вертолета МакГира вышла из строя, и у него не было возможности починить ее. Лететь с одной помпой было слишком рискованно – если и она выйдет из строя, вертолет потеряет управление.
Бэквиз, с нескрываемым отвращением, сообщил своим людям об отмене миссии. Разработанный на этот случай сценарий предусматривал пересадку из вертолетов в “Геркулесы” с горючим. Вертолеты возвращались на Nimitz, самолеты – на Масирах.
Кайли сказал, что вертолетчики готовы лететь на пяти вертолетах в Тегеран, но это потребует сокращения атакующих сил до 20 человек. Бэквиз наотрез отказался: “Мы летим все, или ни один не летит”.
Дурную новость передали в Белый Дом. Бжезинский, опасаясь, что генералы, проявляя излишнюю осторожность, хоронят миссию за спиной Бэквиза, направил прямой запрос о том, возможно ли исполнение плана только с пятью вертолетами.
Бэквиз, воспринявший вопрос как недооценку его профессионального суждения, неохотно созвал военный совет. Некоторые предлагали сократить количество багажа, и говорили о том, что полученная в последний момент разведывательная информация дает возможность сократить количество десантников.
Бэквизу не нравился риск. Кого он мог оставить? Переводчиков? – Кто будет говорить с часовыми на блок-постах? Если из 8 вылетевших с Nimitz вертолетов 3 сломались за одну ночь, где гарантия того, что все они взлетят на следующий день в центре Тегерана? Что делать, если не взлетит один или два? Что делать с людьми, которые должны быть переброшены на этих вертолетах? С другой стороны, если они сейчас взорвут вышедший из строя вертолет, тихо улетят, возможно, у них есть шанс вернуться, лучше подготовленными, через считанные дни. Бэквиз подытожил: “Мне нужен каждый человек и мне нужно все оборудование. Нет жира, который я мог бы срезать”.
Сообщение об отмене миссии было сразу передано Дику Мидоуз и его людям в Тегеран. Тот, понятное дело, тоже был сильно разочарован.
Десантники начали рассаживаться внутри “Геркулесов” на гигантские, практически уже опустошенные резиновые емкости от авиационного горючего. Некоторые сразу заснули.
Сразу за одним из “Геркулесов”, готовившихся к вылету, с Дельта Форс на борту, стоял вертолет майора Шэфера, который только что заправился из того же самолета. К нему подошел диспетчер и велел убрать вертолет, чтобы дать возможность самолету маневрировать. У Шэфера было достаточно горючего, чтобы лететь к авианосцу, но руководители воздушной операции хотели, чтобы сначала улетели “Геркулесы”. Шэфер поднял свою машину метров на 10 над землей, с тем, чтобы дать возможность самолету развернуться. Лопасти его вента подняли густые клубы пыли. Шэфер сосредоточился на размытой фигуре диспетчера, и кроме нее ничего не видел. Чтобы уйти от облака пыли, поднятого Шэфером, диспетчер передвинулся к левому крылу “Геркулеса”. Шэфер не заметил этого передвижения, но инстинктивно продолжал держать нос вертолета направленным на фигуру диспетчера.
Лопасти вертолета задели хвост “Геркулеса”. Все услышали скрежет громкого хлопка.
Sea Stallone немедленно потерял равновесие и рухнул на нос “Геркулеса”.
От ударов лопастей вертолета по корпусу самолета полетели искры, загорелось авиационное горючее.
Шэфер от удара о землю потерял сознание.
Раздался тупой, мощный, высасывающий из легких воздух взрыв. Он образовал огромный голубой шар над пустыней, а затем столб белого пламени высотой в 50 метров.
Бэквиз находился на расстоянии 200 метров от объятого пламенем “Геркулеса”. Он в отчаянии бросился к самолету, в котором находился целый взвод Дельты.
Внутри “Геркулеса” командир подразделения Дельты, Фитч, почувствовал сильный удар. В самолете не было иллюминаторов, и он сначала подумал, что пилот запустил моторы. Внезапно он увидел в носу самолета искры и пламя. Он предположил, что Desert One атакован иранцами.
Команда “Геркулеса” попыталась открыть задний трап. Выход был блокирован стеной пламени. Единственным путем спасения была боковая дверь по правому борту, на расстоянии две трети от хвоста.
Командос Дельта были хорошо натренированы использовать именно эту дверь для парашютных прыжков, поэтому они покидали загорающийся самолет с завидной скоростью, прыгая с высоты около 3 метров.
Нескольких человек у соседних танкеров посшибало взрывной волной.
Летчики быстро распространили информацию о том, что речь идет о несчастном случае, а не об атаке иранцев. Это помогло преодолеть первоначальное замешательство.
Внутри самолета десантники, крича “Драпай!”, бежали по неустойчивой, как надувной матрас, гигантской полупустой диафрагме от горючего.
Одним из последних из “Геркулеса”, в горящем летном костюме, выбросился радиооператор самолета сержант Байерс. В этот момент внутри начали детонировать ракеты, гранаты и боеприпасы Дельты. В небо полетели, оставляя за собой дымные хвосты, зенитные ракеты FIM-43 Redeye. Последним из самолета был выброшен взрывной волной Джеймс МакКлейн. Он получил сильные ожоги.
На носу “Геркулеса”, как гигантская бабочка, покачиваясь, покоился Sea Stallone. Шэфер от удара при падении потерял сознание. Очнувшись, он увидел, что его второй пилот, Петти, уже успел выскочить наружу. Он вывалился из кабины вертолета на землю, сильно обожженный и полуслепой. Он собрал остаток сил и успел отбежать на несколько десятков метров от самолета до того, как он взорвался.
Один из пилотов “Геркулеса” тоже успел уйти. Остальным повезло меньше. При взрыве погибли два пилота “Геркулеса”, два штурмана и еще один член экипажа. Также погибли три члена команды Шэфера, которые были с ним еще со времен войны во Вьетнаме.
Осколки от взорвавшегося “Геркулеса” изрикошетили четыре исправных вертолета. Три оставшихся “Геркулеса”, все еще частично наполненные авиационным топливом, начали разъезжаться в разных направлениях от места взрыва. Воздух был наполнен тяжелым запахом горящего бензина. На земле царил хаос. Десантники думали, что “Геркулесы” пытаются сбежать, бросив их, и останавливали самолеты.
Сообщение о катастрофе было передано в Вади Кена: “Авария. Вертолет врезался в С-130. Есть убитые. Есть раненные. Боеприпасы взрываются”.
Некоторое время командование миссии поигралось идеей оставить небольшой контингент в близлежащих холмах, посмотреть , что будет, и , если инцидент пройдет незамеченным, использовать этих людей для атаки в Тегеране. От этой мысли, однако, довольно быстро отказались.
Пассажиров иранского автобуса было решено оставить на месте. Коммандос предварительно перерезали провода в двигателе автобуса и объяснили иранцам, что оставляют несколько снайперов – на всякий случай, чтобы те не двигались до утра. Трупы погибших пилотов были оставлены – огонь еще не утих.
В последний “Геркулес”, вылетавший с Desert One набилось слишком много людей. Двери пришлось открыть и выкинуть часть рюкзаков и оборудования. При старте один и пропеллеров задел за камень и согнулся. “Геркулес” летел до Масирах на трех моторах.
Америка потеряла восемь членов элитных сил, семь вертолетов – даже до того, как вступила в прямой контакт с врагом. Это было фиаско. Более того, это было определение самого слова “фиаско”. Руководители миссии еще слабо надеялись на то, что инцидент пройдет “незамеченным” и в ближайшие дни им будет дан второй шанс. Они не знали, что пилоты Sea Stallone не уничтожили и оставили на борту секретные документы, полностью описывающие все этапы экспедиции. Полковник Кайли вызвал штурмовики, дабы разбомбить проклятую базу в пустыне, но, вспомнив об оставленных там пассажирах иранского автобуса, отменил приказ.
Как и весь остальной мир, иранские власти узнали об уже закончившемся катастрофой военном вторжении на их территорию из специального заявления Белого Дома. Оно было опубликовано в 09:30 утра по тегеранскому времени. В нем сообщалось, что “президент отдал распоряжение об отмене миссии по освобождению наших заложников в Иране в связи с возникшими техническими затруднениями. Произошло столкновение между двумя нашими летательными аппаратами в отдаленной иранской пустыне”.
Команда Дика Медоуз в Тегеране оказалась в самом неприятном положении. Они могли попытаться поехать на автомашине к турецкой границе, или к Заливу, где по радио могли вызвать вертолеты. Они предпочли менее драматический вариант. Пока вся страна была в шоке от известия о вторжении, Медоуз прибыл в международный аэропорт Тегерана, и нагло воспользовавшись своим фальшивым иранским паспортом, улетел в Анкару. Также поступила вся его группа “германских предпринимателей”.
По материалам Mark Bowden Guests of Ayatollah
