РЕПОРТАЖ С УЗЕЛКОМ НА ПАМЯТЬ
Ливанский узел, затянувшийся на наших ногах, не отпускает нас без малого три десятилетия. Предлагаем вашему вниманию свидетельства журналиста, оказавшегося в самом эпицентре событий 1982 года
Ефим ГАММЕР, Иерусалим
Ефим Гаммер – ныне известный журналист, писатель, художник, ведущий “Вечернего калейдоскопа” на радиостанции “Коль Исраэль” (“Голос Израиля”) в центре Бейрута
Иногда говорят: “Все новое – это хорошо забытое старое”. Может, и так…
Первое мое заграничное путешествие, исключая выезд из бывшего Советского Союза в Израиль, состоялось летом 1982 года, в дни операции “Мир Галилее”, переросшей в Ливанскую войну. Вооруженный только журналистским билетом я, как и мои коллеги, пересек границу между Израилем и Ливаном и прошел маршрутом царицы полей от Рашидии до Западного Бейрута.
Напоминаю читателю: эта война началась для того, чтобы защитить израильские северные города и поселения от беспощадного обстрела катюшами из Южного Ливана, где дислоцировались базы террористов ООП, возглавляемой Ясером Арафатом. Тогда еще не было интифады в центре Израиля – ни первой, ни второй. Но наша северная граница превратилась в огневую полосу, и жители Метулы, Кирьят-Шмоны, поселений и кибуцов то и дело уходили в бомбоубежища, ища там спасения для себя и своих детей.
В моих репортажах нет вымысла. В них полностью восстановлена атмосфера тех июльских дней, когда Западный Бейрут был заблокирован нашими войсками, и арафатовцам даже в самом радужном сне не мерещилось, что в их мышеловке сыр действительно бесплатный: им будет предоставлена возможность беспрепятственно эвакуироваться на кораблях в Тунис, затем вернуться в Израиль, создать автономию, заключить мирное соглашение в Осло и забросать израильтян “живыми бомбами”, забрызгивая текущую молоком и медом землю кровью ни в чем не повинных людей.
Мне представляется, что сегодняшнему читателю, находящемуся в тревожное время Ливанской войны в бывшем Советском Союзе и следящему за событиями по телевидению и прессе, явно тенденциозной окраски, будет интересно взглянуть на них глазами израильтянина и провести сравнительный анализ с настоящим моментом нашей истории, испытывающей, как и встарь, нас на прочность.
НА ПУТИ В ЦОР
Женщин в Ливан не пускают!
На пограничном пункте офицер – представитель Армии обороны Израиля, проверяя наши корреспондентские корочки, сказал: “Возвращайтесь назад. За разрешением. Еще не было случая, чтобы женщины проезжали через наш контрольно-пропускной пункт. Их беречь надо от войны. И держать в Израиле. Да к тому же не у всех журналистские удостоверения в полном порядке”.
И мы вернулись назад – не только женщины, но и журналисты-мужчины. В кибуцную гостиницу, превращенную в международный пресс-центр. Там получили необходимые разрешения на въезд в Ливан и снова встретились с тем же офицером, уже не столь непреклонным, скорее грустным. Он опять повторил: “Женщин в Ливан не пускают”. Но сказано это было больше для затравки, чтобы, оттолкнувшись от этих слов, высказать наболевшее. “Вот вы, журналисты, выезжая в Ливан, пишете, мол, нет порядка в войсках, военная полиция груба, солдаты неопрятны, ведут себя не по-джентльменски. Вы замечаете только негативное. А его, поверьте мне, не так много…”
Чувствовалось по всему, ему хотелось еще и еще говорить, рассказывать о разном таком, что прошло мимо журналистского глаза то ли по близорукости, то ли из желания заострить зрение на чем-то отрицательном, принижающем значение операции “Мир Галилее” да и задевающем сознание самих израильских солдат, впервые являющихся нападающей стороной и воюющих на чужой территории. Впрочем, ничего не поделаешь – глаз репортера не объективен, а уж мозг…
Нацеленный на сенсацию, журналист ищет объект для взрыва страстей потребителя масс-медиа. И если не находит подходящий своим идеологическим воззрениям факт, может переступить через этику профессии. И вот на экране телевизора появляется женщина, несущая на руках мертвого ребенка. А в титрах, сопровождающих ее продвижение к зрителю, читаем, какое количество гражданского населения якобы пострадало в результате бомбардировок израильской авиации. И если мы в Израиле всего два-три года, то, разумеется, не знаем, что эти же кадры показывали раньше, во время Гражданской войны в Ливане. И тогда в титрах говорилось не об убитом ребенке, а о смертельно уставшем и заснувшем на руках матери, ибо проход женщины по экрану завершался тем, что малыш скрещивал ручонки на ее шее. Только и всего – отрезать несколько кадров, а как меняется ситуация и ее оценка…
Мне понятна обида представителя Армии обороны Израиля, пропускающего нас, журналистов, туда, в Ливан, где, конечно же, жизнь не отсвечивает медовой позолотой, где мы столкнемся с кровью и разрушениями. Однако, надо помнить: в Ливане семь лет шла Гражданская война, в стране могучего кедра хозяйничали террористы, безнаказанно убивая и грабя мирное население, и значит тот отпечаток войны, какой наложили на эту землю разрывы мин и снарядов – возник не из-за стремительного прохода израильских войск к Бейруту. Об этом напоминал нам и офицер пресс-службы по имени Бени, сопровождающий нас. Он указывал на движущиеся навстречу нашему автобусу машины без ветровых стекол, на изувеченные гранатометами здания. “Вот это, – говорил он нам в Цоре, – штаб палестинских террористов. Его, на самом деле, разнесли наши ребята во время штурма. А это… рядом… школа, где учились дети палестинских беженцев. Она целехонька. Был дан особый приказ в отношении нее, чтобы не повредили, не дай Бог! Теперь эту школу подготавливают к новому учебному году…” Израильскому офицеру хочется, чтобы мы сфотографировали эту школу, чтобы в наших газетах появились снимки тех самых палестинцев, которые ныне, не боясь мести братьев своих террористов, занимаются уборкой территории, моют окна и вставляют в рамы стекла, вылетевшие от удара взрывной волны. Но затворы аппаратов безостановочно работают лишь при виде разрушенных зданий. И естественно, объективу нет дела до того, чей снаряд и когда пробил брешь в стенах того или иного дома. В поле его зрения, нацеленного на руины, вряд ли в этот момент попадет, допустим, израильский солдат, переводящий слепого старца через дорогу, запруженную транспортом, или улыбающийся ливанец, затаскивающий нашего офицера в свой ресторанчик, чтобы угостить черным как уголь кофейком, или машущие нам цветами девушки, проезжающие на “мерсе” с открытым верхом.
Наш автобус выруливает к древнему римскому ипподрому, разрушенному не снарядами, а временем. Спускаемся к амфитеатру, минуя старое арабское кладбище. Один из наших, несмотря на предупреждение, бросается на поиски сувенира и, довольный, возвращается к группе, держа в руках килограммовый осколок могильной плиты. Наш “гид” просит вернуть камень на место и повторяет: “Брать что-либо с собой строго воспрещается!” Пристыженный пират пера с вороватыми наклонностями возвращается к надгробью. И в ту секунду, когда он кладет свою добычу на землю “конкурирующая фирма” щелкает камерой. С какой подтекстовкой появится снимок нашего героя в газете, я не знаю, ибо по склоненной у памятника фигуре не разобраться, то ли он возвращает камень на узаконенное веками место, то ли собирается притырить его на вечную память о поездке в Ливан…
ОТ САЙДЫ ДО БЕЙРУТА
“Израэль ба дерех нахона” – “Израиль на верном пути”… Эта надпись преследует каждого, кто нынешним жарким летом 1982 года попадает в Бейрут. Она на зданиях, на машинах, на лавочках, на белых флагах, вывешиваемых повсеместно. Она на арабском, иврите и английском. Везде… Повсюду… И казалось бы, навсегда…
Видя израильскую машину – то ли гражданскую, то ли военный джип, – ливанцы приветливо машут рукой, подбегают к самым окнам и скороговоркой, стремясь уложиться в несколько секунд, выкрикивают приветствия. Может быть, не каждому дано их понять. И они, сознавая это, спохватываются и вдогонку за своей многословной речью шлют ивритское слово “шалом” – “мир”.
“Мир” – понятие всеобъемлющее. Но для ливанцев, живущих под гнетом террора, оно значит одно – тишину и спокойствие, без внезапных криков ужаса, убийств, бандитских нападений из-за угла и спонтанной стрекотни автоматов.
Я слышал эту стрекотню. Знакомую, сухую стрекотню “калашниковых”. Но уже не среди ночи. Днем. В непосредственной близости от Западной части Бейрута, находясь на возвышенности, в районе дислокации израильской воинской части, напротив университета и мусульманских районов, где сосредоточились еще не разгромленные банды террористов. Автоматные очереди наслаивались на слова представителя нашей армии Майка, выходца из Соединенных штатов, грузного, несколько затяжелевшего человека, отнюдь не похожего на солдата. Круглое лицо. Кудрявая шевелюра. Брюшко. А в глазах какая-то отстраненность от действительности, от этих бесприцельных, хаотических выстрелов, несущих кому-то смерть.
- По условиям прекращения огня, – говорит он, – мы не включаемся в перестрелку из легкого стрелкового оружия.
- А эти выстрелы? – спрашиваю я.
- “Калачи”, – пожимает он плечами. И разъясняет: – “Калашниковы”. Им закон не писан. Прекращение огня, не прекращение огня – они стреляют, пока есть патроны.
- Как долго может продлиться такое положение?
- Пока их не уничтожим. Но не мне судить – когда. В настоящий момент палестинцы то и дело нас обстреливают. Психологически это объяснимо. Они осаждены. Конец их близок. И, конечно же, нервы у них не железные, – толкует нам Майк. – При этом им необходимо спровоцировать нас на ответный огонь. А это непросто. У нас приказ: не нарушать мирное соглашение. Вот и приходится отвечать молчанием на их стрекотню. Это сказано усталым, много повидавшем на своем веку человеком, у ног которого валяется хвостовое оперение хорошо знакомой мне по службе в советской армии наплечной ракеты РПГ. Я поднимаю с земли этот смертоносный кусок металла, читаю на пробитом бойком капсюле – “1974 год, сделано в СССР”. И с каким-то странным чувством смотрю на выбитую звездочку. Когда-то и я стрелял такими ракетами. Но по условному противнику. А сегодня?..
- Сегодня, – будто откликаясь на мои мысли, говорит Майк. – Сегодня в знак протеста против нарушения соглашения о прекращении огня со стороны палестинцев мы отключили подачу воды и электроэнергии бандитам в мусульманскую часть Бейрута. Всего на один час, это важно подчеркнуть. Всего на один час, – повторил он. И не ради того, чтобы полностью парализовать жизнь мусульманской части города, где укрепились арафатовцы. Мы сделали это для того, чтобы террористы поняли наконец, насколько они зависят от нашей доброй воли. Мы полностью контролируем Западный Бейрут. От нас идет к ним подача воды и электроэнергии. В переводе на нормальный человеческий язык, их жизнь и смерть в наших руках. Стоит нам закрыть вентили и им конец. Не придется даже штурмовать их укрепления. Но смогут ли они это понять?
Как показывает практика, с разумными по европейским представлениям понятиями у террористов туго.
Фанатиками арафатовцев вряд ли назовешь. Руки свои они моют не только в крови, но и в деньгах, желательно, зеленого цвета. Запах пороха в Западном Бейруте нынче щекочет ноздри сильней, чем денежный аромат. Террористы под видом мирных граждан перебираются в другую часть города, занятую израильтянами. Трудно сказать, всех ли их обнаруживают. Стрелять же в подозреваемых нельзя ни при каких обстоятельствах. В первый день операции “Мир Галилее” был издан указ, запрещающий открывать огонь по людям без оружия в руках, будь то даже явные террористы. Из-за этого приказа пострадало немало наших солдат. Но что поделаешь: на войне как на войне. А на войне с террористами еще круче. Дело в том, что, сдаваясь в плен, бандиты имели при себе, припрятанные под одеждой пистолеты или гранаты, и при малейшей возможности пускали оружие в ход, зная – право первого выстрела за ними. Право первого выстрела всегда за бандитом. Но отношение к нему, в особенности взятому без оружия, должно быть корректным. Во всяком случае, к арестованным относятся только как к подозреваемым к принадлежности к ООП, и не больше. Их проверяют на основании свидетельских показаний в фильтрационных лагерях и выпускают восвояси, если на руках у них нет невинной крови. Пока мы проезжали в Сайде на автобусе мимо одного из таких лагерей, оборудованного на территории бывшей фирмы “Сафа цитрус корпорейшен”, из охваченных колючкой ворот вышло на свободу трое арабов, которых у входа дожидались родственники.
ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ АРАФАТА
=И= (исполнение – 8 июля 1982 года)
Взаимоотношения лидеров террористических группировок в осажденном Западном Бейруте все более ухудшатся. Главари ООП живут в атмосфере подозрительности, взаимных обвинений, сведения счетов между организациями и попыток устранения тех или иных политических противников.
- То, что происходит сейчас в Западном Бейруте – беспрецедентно, – пишет западный корреспондент, очевидец событий Эдвард Смит. – Блокада не только не сплотила террористические группировки и прежде не славившиеся взаимотерпимостью, но еще больше расколола их. В результате этого Арафат никому не доверяет, исключая разве что ближайшего своего помощника Хаани эль Хасана.
В частной беседе с западным журналистом Ясер Арафат признался, что не видит никакого выхода из создавшегося положения. Так или иначе, но ему и его людям придется покинуть Бейрут. А пока что он призывает соратников сражаться до последней капли крови, чтобы превратить Бейрут в “палестинский Сталинград”. Однако это не помешало ему обратиться с личной просьбой к беседующему с ним журналисту, чтобы он походатайствовал о предоставлении ему политического убежища в одном из иностранных посольств, если израильтяне войдут в западную часть города.
Ни одно из посольств не откликнулось на просьбу Ясера Арафата, закрыв уши на его лебединую песню.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ СИНДИКАТ ТЕРРОРА
(хроника от 11 июля 1982 года)
Итальянская полиция обратилась к Израилю с просьбой о выдаче четырех террористов из “Красных бригад”, захваченных в ходе операции “Мир Галилее”.
Северо-ирландская полиция, информированная израильтянами о поимке на тренировочной базе ООП четырех боевиков Ирландкой республиканской армии, также просит о их выдаче.
Министерство иностранных дел Японии сообщило, что израильтяне взяли в плен шестерых японских террористов из подпольной организации “Красная армия”. Японский посол в Израиле направил руководству нашей Армии послание, в котором просит предоставить ему всю имеющуюся информацию об этих людях.
Эти краткие, но вполне исчерпывающие сообщения, появились сегодня на первых полосах газет.
Комментарий к ним таков: почти половина из 9000 захваченных террористов не имеют никакого отношения к палестинцам. Это пакистанцы, сомалийцы, алжирцы, некоторые располагают ливанскими паспортами. Ландскнехты террора, как выяснилось на допросах, сражались не во имя какой-то высокой цели, а ради материального вознаграждения, как и полагается наемникам со времен первобытных войн. Сейчас – это деньги. А тогда? Кость с хозяйского стола?
Согласно документам, обнаруженным на базах террористов, наемники приезжали в Ливан все последние годы. В этом, 1982 году, переброска в Ливан групп международного терроризма проходила особенно интенсивно. Например, сальвадорцы прибыли 26 февраля, турки 4 июня, южноафриканцы 23 июня. Список можно продолжить за счет выходцев из Индии, Бангладеш, Пакистана, Цейлона и других стран. При этом необходимо отметить, все они прошли профессиональную выучку на тренировочных базах Советского Союза, Восточной Германии, Кубы, Пакистана.
На протяжении многих лет Ясеру Арафату удавалось скрывать от общественного мнения западного мира, что ООП – на самом деле это нечто вроде Главного штаба международного терроризма. Сегодня тайное стало явным, и каждому здравомыслящему человеку отныне понятно, что это произошло благодаря оперативным действиям израильской армии. На уме у террористов глобальное перераспределение сфер влияния во всем мире. Однако их генеральную репетицию, проводимую в Ливане, сорвали израильтяне, упредив намечающийся удар, нацеленный на Метулу, Кирьят-Шмону – до Хайфы. Об этом говорят секретные документы, захваченные на опорных пунктах врага. Впоследствии они были переданы президенту США Рональду Рейгану на июньской встрече главой правительства Израиля Менахемом Бегином, и с этого часа стали достоянием прессы.
ИЗ ПЕСНИ СЛОВА НЕ ВЫКИНЕШЬ
(звучит на старый мотив: “Куба – любовь моя…”)
На базах террористов найдено немало документов, проливающих свет на истинные намерения банд Арафата. Среди бумаг есть и те, в которых содержится детальная разработка плана вторжения бандитских формирований в Галилею, чтобы создать там палестинское государство. В частности, под грифом “совершенно секретно” говорится об обещании руководства Советского Союза направить кубинские подразделения на помощь арафатовцам в их войне против Израиля.
Министр промышленности и торговли Гидеон Пат, находящийся сейчас в Лондоне, сказал в интервью газете “Обсервер”, что предложение о кубинской помощи было высказано министром иностранных дел СССР Андреем Громыко 13 ноября 1979 года. Гидеон Пат процитировал также английскому корреспонденту произнесенные в Кремле при встрече с Арафатом слова Бориса Пономарева, руководителя отдела по международным связям ЦК КПСС. Вот они: “Мы всегда располагаем возможностью вызвать вам на помощь наших друзей – кубинцев, чтобы и они могли участвовать в выполнении тех задач, которые вы возложили на себя”.
АЭРОДРОМ ЭНЦЕР
Аэродром, расположенный вблизи от южно-ливанского города Энцер, служил арафатовцам для засылки в Израиль планеров и воздушных шаров со взрывчатой. Он был засекречен и строго охранялся. Руководство ООП полагало, что с эскалацией террора с воздуха их акции примут более широкий характер и станут куда эффективнее. Это позволит парализовать жизнь в пограничных поселениях Израиля, вызвать панику и уход местных жителей в глубину страны.
В планы арафатовцев, однако, свои коррективы внесли израильские солдаты. И в результате аэродром Энцер, с которого прежде стартовали начиненные смертоносным грузом воздухоплавательные аппараты, превратился в перевалочную базу для воинов-отпускников.
Комендант аэропорта, открывая новую вертолетную трассу между Южным Ливаном и Израилем, сказал, что все командиры подразделений нашей армии поставлены в известность о вступлении в строй аэродрома. Теперь солдатам-отпускникам, добавил он, будет легко добираться до дома. Всего полчаса лету, и ты в Израиле. Шалом, ам Исраэль!
ТОРГОВЛЯ – МАТЬ ПОРЯДКА
Уже на второй неделе боевых действий ливанские предприниматели хлынули в Метулу, пограничный городок, где к тому времени открылись представительства израильских концернов “Кур”, “Раско”, “Ям тихонит”.
Здесь были заключены сделки с ливанскими компаниями из Бейрута, Джазина, Цора, Сидона.
Ливанцы закупали все, что только возможно. Продовольственные продукты, сборные дома, мебель, зубные щетки, лак для ногтей, крем для волос. Могли бы прикупить и боевые самолеты плюс корабли и танки, но это им почему-то не спешили продавать.
В считанные дни наши новые торговые партнеры обзавелись израильскими товарами на сумму в сотни тысяч долларов.
Вот что сказал по этому поводу на пресс-конференции член правления израильской фирмы “Ям тихонит” Шмуэль Ухана: “Мы предоставляем ливанцам превосходные условия для заключения коммерческих сделок. И за наличные, и по бартеру, да и рассрочку в платежах готовы предоставить долговременную. Все это чрезвычайно выгодно для них”.
И то правда. Прежде ведь как было – придет террорист, посмотрит на товар, и говорит: это мое, и это мое. Вот и вся купля-продажа. А еще утверждают торговля – мать порядка.
УЗЫ ГИМЕНЕЯ
В маленьком городке Дер эль Камаль, неподалеку от Бейрута, была сыграна свадьба. Жениха зовут Эли. Невесту – Гила. Любовь у них была стремительна и сильна, как танк жениха.
Свадьба прошла по всем еврейским правилам, под крики “горько” и орудийную канонаду.
И я там был.
Мед-пиво пил.
И по усам текло…
И по зубам попало…
Довольны были и родители молодоженов. Их доставили на свадьбу из Израиля на военном самолете. Так что на авиабилеты не тратились. И могли все сэкономленные бабки промотать в ливанских ресторанчиках и магазинчиках, полных изделий из золота и серебра. О-чень де-ше-вых!
ВОРОВСКОЙ ПАТРИОТИЗМ
Как известно, от тюрьмы и сумы никто не застрахован. Вот характерный пример этой народной мудрости, подсмотренный мною на третий день войны.
Йосеф Шемтов, израильский преступник, находящийся в бегах, при первых выстрелах в Ливане покинул свое заграничное убежище и прибыл на родину, где его ожидали с наручниками. Он выразил желание добровольцем пойти на фронт. Израильская полиция, плюнув на его воровской патриотизм, арестовала неудачника прямо в аэропорту имени Бен Гуриона, который, к слову, хотел видеть среди своих сограждан-евреев воров и проституток, видимо, парикмахерами и сапожниками сыт был по горло.
Йосеф Шемтов уверял твердокаменных тюремщиков, что рвется в бой и хочет с оружием в руках искупить свою уголовную вину перед обществом. А что касается – “сидеть”, то… “посидеть” он еще успеет, жизнь ведь не кончается на границе с Ливаном. Почему? – спрашивал он с дрожью в голосе и, тряся стальными браслетами, – почему террористам, настоящим бандитам-убийцам, по которым тюрьма плачет, позволительно воевать? А ему, всего ничего, недоношенному, можно сказать, преступнику, не позволительно?
Резонный вопрос. Действительно, почему?
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЕ НАДЕЖДЫ
Железная дорога, связывающая Хайфу с Бейрутом, была проложена во времена подмандатной Палестины. Отрезок магистрали, проходящий по территории Ливана, функционирует и по сей день. Израильский же участок “железки” давно пришел в полную непригодность. Но сегодня у нас в стране снова вспомнили о старой железной дороге. Министр транспорта Хаим Корфу предполагает, что ее можно восстановить. По подсчетам специалистов, сообщил он мне, это займет всего шесть недель и обойдется в 15 миллионов шекелей.
Ау, благие намерения!
Эхом в ответ: “Благими намерениями вымощена дорога в ад”.
ТУРИСТИЧЕСКИЕ ГРЕЗЫ
В турагентствах Израиля – ажиотаж. Здесь уже приступили к разработке новых маршрутов Тель-Авив – Бейрут. Они будут проходить, как сказали мне в приватной беседе, по местам минувших боев, от Цора до Бейрута, с заездом в крепость крестоносцев Бофор, отбитую нашими десантниками у палестинцев в ночном бою.
Гладко было на бумаге… Но не забыли ли про овраги?
Автор на подступах
к Бейруту
к Бейруту
ПО КОМ ЗВЕНИТ ЗОЛОТОЙ КОЛОКОЛЬЧИК
Пятилетняя ливанская девочка Роза Хамадан из деревни Маис эль Джабель была ранена в результате взрыва трактора, начиненного взрывчаткой. Израильские солдаты, оказавшиеся поблизости, перебросили малышку без промедления в Хайфскую городскую больницу.
В настоящий момент, как сообщил мне по телефону заведующий детским отделением Теодор Янко, ливанская девочка чувствует себя хорошо, угроза для ее жизни миновала.
ТЕЛЕФОННЫЙ ПЕРЕПОЛОХ
Командир одного из подразделений, сражающегося в северном секторе, направил сержанта Ицхака Эпштейна в Нагарию со списком номеров домашних телефонов своих солдат. В задачу Эпштейна входило обзванивать родителей его сослуживцев и, как говорится, вешать им лапшу на уши, успокаивать, одним словом.
Каким-то образом о секретном задании Эпштейна проведали и в других воинских частях. Его джип останавливали на ливанских дорогах и подсовывали все новые и новые номера телефонов. В результате, прибыв в Нагарию, он чуть ли не сутки висел на проводе, дозваниваясь до ста пятидесяти абонентов.
Интересно, кто оплатил его счет?
СКОРАЯ ПОМОЩЬ ДЛЯ ЛИВАНА
Как мне сообщили из Министерства здравоохранения, в Ливан ушла автоколонна “Маген Давид Адом” – 20 карет “скорой помощи”. Машины имеют при себе передвижной банк крови, реанимационные установки, операционный инструментарий – все то, что необходимо для оказания срочной медицинской помощи гражданскому населению. Израильская медицинская бригада, насчитывающая 60 врачей, пробудет в Ливане две недели. Затем ее сменит другая.
ИЗ БЕЙРУТА – ДОМОЙ
В Ливане я по-настоящему не видел войны. Не видел искореженных танков и бронетранспортеров. Все это я видел потом, в Тель-Авиве, на выставке трофейной техники. Правда, все вооружение террористов там было представлено в наилучшем виде, без налетов пороховой гари, без вмятин от осколков. Более того, оно было привезено в Израиль не с поля боя, а с арафатовских складов, упрятанных в пещерах. Склады вмещали такой запас оружия, что его хватило бы чуть ли не на миллионную армию. И это без всякого преувеличения.
Я не задаюсь вопросом, кому предназначался этот арсенал техники и боеприпасов, когда вся армия Организации Освобождения Палестины насчитывала всего 30 тысяч человек. Я не спрашиваю, для каких целей накапливался на Ближнем Востоке столь мощный ударный кулак. В советском своем прошлом я бывал и в кадровых полках, и знаю, как в случае боевых учений, мертвая техника внезапно обретала экипажи и выходила на оперативный простор. А там… там, на оперативном просторе, ей все равно: направление главного удара на Чехословакию или на Израиль. Технике все равно… Она железная. И мозги у нее железные. Право и закон для нее как дышло, куда повернул – туда и вышло.
В Ливане я не видел трофейных танков, орудий. Палестинцы не успели приспособить советскую технику под свои скудные боевые знания, как ее, не освоенную, вывезли в Израиль – от греха подальше. Для музейных надобностей или на перепродажу Соединенным штатам, изучающим огневую мощь потенциального противника. В Ливане я видел израильских солдат, превративших эту технику в трофейную. Странное они производят впечатление, эти солдаты. Небритые, в мятых мундирах, больше похожие на партизан, чем на бойцов регулярной армии.
Вот, допустим, идет нам навстречу один из таких. Внешне ничем не примечательный. Но… Что бросается в глаза, так это распахнутая ширинка на армейских шароварах его цвета хаки. За ней белеют плавки. “Боже!” – вздыхают женщины в нашем журналистском автобусе. А парень будто их и не видит. Может, и впрямь никого из нас он не видит, усталый вусмерть и позабывший обо всем на свете, даже о том, что минуту назад сходил по малой нужде. Нас он не видит. Но видит – наш автобус. И догадывается, что ему дико повезло: не надо искать попутку в Израиль, “тремп” подкатил прямо к его базе и, следовательно, свой краткосрочный отпуск он проведет дома, а не на перегонах.
- Возьмете? – спрашивает солдат.
И его берут. Берут еще одного. И еще одного. Они проходят сквозь автобус и устраиваются на заднем сидении.
Мы выезжаем из Бейрута. Спускаемся вниз по извилистому шоссе. Идем вдоль моря, над обрывом, высотой с многоэтажный дом, за окном – пропасть, смотреть страшно…
А навстречу нам двигаются танки. Широченные израильские танки. Поднимаются вверх по узкой дороге, по которой, казалось бы, не разъехаться и двум легковушкам. Ползут, надрывно гудя, чуть ли не задевая боками нависшую над ними скалу. Ползут мимо предместий города, мимо бывших опорных пунктов террористов, раскрошенных, раздавленных, смятых.
Мы смотрим на наши танки и слышим, как в гудение моторов вкрапляются какие-то иные, совсем иные звуки, ничуть не отдающие скрежетом металла. Мы слышим носовой посвист, все усиливающийся и усиливающийся – перерастающий в храп. И разом поворачиваем голову, туда, на заднее сидение автобуса, где угнездились наши попутчики – солдаты. Все они, укачанные в мягком кресле, спят в обнимку со своими автоматами.
Мирный храп прозаически перекрывает тяжелую танковую поступь войны…
Жаркое лето 1982 года
Еженедельник “Секрет”
