- Знаете, из чего я соорудил этот обелиск?
Полковник Гидеон Аббас смотрит на меня испытующим взглядом.
- Из чего?
- Догадайтесь!
Под алыми цветами, в которых утонул странный на вид обелиск, различаю стволы «калашниковых», М-16 и другого армейского стрелкового оружия.
- Эти винтовки уже отстреляли свое… - уточняет полковник Аббас. – Я собрал их в связку, а в середине посадил дерево, чтобы показать: жизнь – это не только войны. Наша жизнь не черно-белая, она - цветная.
Пожалуй, именно здесь, в живописной горной деревне Пкеин в Галилее, острее всего ощущаешь многоцветие привычной израильской жизни. Только что мы с полковником Аббасом прошлись по узким улочкам Старого Пкеина. На пятачке площадью в 150 квадратных метров древняя (2000-летней давности!) синагога соседствует с друзским молельным домом и католической церквушкой.
В последние годы в Пкеине стремительно растет мусульманская община, но до старой друзской части деревни она пока не добралась.
- Много-много лет назад в дом моего отца Наджиба вселились две семьи арабов-христиан, а всего в этом дворике, которому не менее трехсот лет, проживало пять семей, - говорит полковник Аббас, подойдя к воротам старинного дома. Расположен он в двух шагах от площади, на которой высятся непривычные глазу европейца скульптуры. Первая символизирует мифологического друзского мудреца, другая - бесстрашного воителя.
Прямо под статуями течет лазурная вода из горного источника. Рядом высится дерево с густой раскидистой кроной («Ему не менее 150 лет», - уточняет Аббас).
- В былые времена старейшины друзской общины собирались на этой площади на совет, но не только, - рассказывает Гидеон Аббас. – Вся жизнь Пкеина вращалась вокруг этого источника: пастухи приводили сюда скот на водопой… Девушки наполняли здесь водой ведра, а женихи тем временем исподтишка присматривали себе невест…
Ощущение сюрреализма усиливается в доме Наджиба Аббаса: седой, как лунь, старец будто сошел с картины средневекового художника. Отцу полковника Аббаса 103 года. Старейшина. Признанный в друзской общине религиозный авторитет…
Гидеон (Ждан), сын Аббаса, избрал путь воителя, что, впрочем, нисколько не помешало ему стать таким же мудрецом, как отец. В Армии обороны Израиля (Гидеон призвался в 1960 году уже после окончания Учительского семинара) сын друзского старейшины из Пкеина прошел нелегкий путь: начинал пехотинцем, а дослужился до командира элитных боевых подразделений.
- Пехота – самый опасный род войск… - замечаю я.
- Вы абсолютно правы, - подтверждает Аббас. – Пехотинец должен быть сильным, выносливым, смелым. А главное – ему приходится участвовать в операциях, которые проводятся вдалеке от дома. Вот и мне с 1971 по 73-й год довелось служить на Синае под командованием Арика Шарона. Я был командиром патрульного подразделения.
Родной язык Гидеона, клан которого обитает в деревне Пкеин не менее 400 лет, конечно же, арабский. Язык врага!
- В задачи моего подразделения входило недопущение инфильтрации с Синая террористов и предотвращение диверсий, - объясняет полковник Аббас.
Друзские бойцы, которыми командовал Аббас, считались в ЦАХАЛе самыми дерзкими и бесстрашными. Подтверждение – почетные грамоты, которыми увешаны стены не только салона, но и всего дома офицера-друза.
- Много лет назад, когда я командовал воинским подразделением на Синае, Арик Шарон отдал нам приказ прочесать один заповедный уголок, - вспоминает Гидеон. – Там в пещере я случайно обнаружил необычный камень. Ему наверняка несколько тысяч лет. У меня с юности тяга к камням – вон какая коллекция собралась во дворе моего дома… Этот камень я назвал «мозг» - похож, не правда ли? А этот – «слон», а вон тот…
Увлечение археологией наложило отпечаток на убранство дома Аббаса, расположенного на главной улице Пкеина. Над крышей развевается бело-голубой израильский флаг. В салоне, однако, мое внимание привлекает другое полотнище, смахивающее на флаг крайне недружелюбной к нам Сирии.
- Это – знамя израильских друзов, оно скроено из полотнищ пяти цветов, - объясняет Аббас.
Ошибается тот, кто причисляет друзов к арабскому сектору. Хотя более чем 120-тысячная община изъясняется по-арабски, с 1961 года в удостоверениях личности ее представителей фигурирует вполне конкретная запись: «друз».
Полковник Аббас с внуками
До середины 80-х социальные и экономические проблемы друзов решались в так называемых «арабских» отделах министерств и ведомств, что вызывало у демобилизованных солдат, полицейских и сотрудников Главного управления тюрем искреннее негодование. В отличие от арабов, подавляющее большинство которых (за исключением нескольких бедуинских кланов) отродясь не служили в ЦАХАЛе, друзы еще до провозглашения государства записывались добровольцами в ХАГАНу, а в 1948 году влились в армию - и тоже как волонтеры. В 1956 году старейшины добились своего: на друзов был распространен Закон о всеобщей воинской повинности. Религиозная традиция предписывает друзам проявлять лояльность любому государству, давшему пристанище этому вечно гонимому мусульманами народу.
Вот уже более полувека друзских шейхов в традиционных черно-белых одеждах можно видеть на церемониях принесения присяги в элитных частях ЦАХАЛа.
Выделяются их головные уборы и на мероприятиях, проводимых по случаю Дня памяти: сотни друзов отдали жизнь, защищая Еврейское Государство.
Вот и в канун 64-й годовщины Независимости Израиля церемонии памяти прошли практически во всех друзских деревнях Галилеи, включая Пкеин. Здесь также воздвигнут монумент, на котором высечены имена друзских воинов, павших смертью храбрых на передовой.
Что же касается полковника Гидеона Аббаса, то он всего лишь однофамилец Махмуда Аббаса по кличке Абу Мазен. Однако, кроме фамилии, между полковником ЦАХАЛа Аббасом и отрицателем Холокоста Абу Мазеном – ничего общего.
Источник
